— Я правильно поняла: пропали все деловые бумаги убитого? — мягко поинтересовалась Флавия.
Слегка пристыженный, Уилсон признал очевидное:
— Конечно, это непростительно, когда из дома предполагаемой жертвы убийства пропадают ценнейшие документы. Но я подумал: может быть, мистер Аргайл забрал документы, решив изучить их в более располагающей обстановке. К несчастью, мое предположение не подтвердилось.
— А вы спрашивали жену Форстера? — вклинилась Мэри. — Я думаю, она как главная наследница Форстера должна быть заинтересована в сохранности всех документов. Может быть, она решила показать их бухгалтеру или другому знающему человеку.
— Это было первое, о чем я подумал. Мы уже проверили эту версию: вдова отрицает свою причастность к пропаже бумаг.
— Вы не станете возражать, если я схожу туда и посмотрю все сама? — спросила Флавия, когда инспектор собрался уходить. — От моего посещения вряд ли будет какая-то польза, но мне это пригодится для отчета.
Уилсон с готовностью разрешил ей посетить дом Форстера, но «я был бы весьма признателен, если бы вы ни к чему не прикасались без моего разрешения, мисс». «Ну разумеется, инспектор».
Легко позавтракав, все трое закутались в теплую одежду — поутру в Англии холодно даже летом — и направились к дому Форстера. Женщины дружно шагали в ногу, за ними бежала собака, последним в отдалении плелся обиженный Аргайл, которого снова исключили из компании.
— Я слышала, раньше эти коттеджи принадлежали вашей семье? — спросила Флавия у Мэри. — Почему ваша кузина решила продать их?
— Хороший вопрос. Одно время я даже подумывала вернуть их обратно, обосновав это тем, что на Веронику было оказано давление, но юристы посоветовали мне не тратить впустую время и деньги. Возможно, теперь, когда выяснились новые обстоятельства, мне удастся выиграть дело. Надеюсь, вы не думаете, дорогая, будто это я убила его, чтобы вернуть свою собственность?
— Мне не хочется так думать, — ответила Флавия, в которой проснулась профессиональная подозрительность, и вернулась к интересовавшей ее теме: — Должно быть, Уэллер-Хаус был когда-то обширным поместьем?
— Да, оно уменьшалось постепенно. Ребенком я приезжала сюда несколько раз, и тогда здесь было полдюжины ферм. Работники на фермах вкалывали от зари до зари, чтобы обеспечить нам тот уровень жизни, к которому мы привыкли. Но дядя Годфри оказался никудышным управляющим, и все пришло в упадок. Потом поместье перешло к Веронике, она и вовсе забросила дела. Поместье придавало семье солидности, но давно перестало приносить доход, достаточный для его содержания. Я осознала это только после смерти Вероники. Кузина всегда жила на широкую ногу, но лишь после ее смерти я выяснила, откуда она черпала средства. Оказывается, Вероника продавала фамильное серебро. Конечно, с точки зрения наследников, она не имела права этого делать, но как я могу осуждать ее, если точно так же поступает наше правительство?
