Моя искательность его обезоружила: он поморщился и, словно бы с большой неохотой положив нож, повернулся ко мне.
– Ей так худо, как сказало лицо девушки?
– О да. Если чего-либо не предпринять, она умрет очень скоро. Мы должны прибегнуть к опыту, о котором говорили. Ей необходимо влить кровь. Я справился с месяцесловом: солнце сейчас в Козероге, что благоприятно для всех дел, связанных с кровью. Завтра будет уже поздно. Я знаю, вы относитесь с сомнением ко всему подобному, но я не склонен ничем пренебрегать.
Он сердито заворчал на меня, так как моя настойчивость показала, что я не потерплю отказа и не оставлю его в покое.
– Я не убежден, что это здравая мысль.
– Но иначе она умрет.
– Вполне вероятно, что она умрет в любом случае.
– Значит, нам нечего терять.
– Вам – да, нечего. Я же ставлю под угрозу многое. Моя карьера и моя семья зависят от того, сумею ли я утвердиться в Лондоне.
– Не вижу, чем это может помешать.
Он вытер узкий нож о свой фартук и вымыл руки.
– Послушайте, Кола, – сказал он, оборачиваясь ко мне, – вы пробыли здесь достаточно долго и должны знать, какое противодействие мы встречаем. Вспомните, как этот болван Гров вчера вечером накинулся на вас в Новом колледже именно за лечение через опыты. И не могу отрицать, кое в чем он, знаете ли, был прав, как ни противно мне это признавать. И есть много таких, еще хуже, в чьей власти причинить мне немалый вред, дай я им хоть малейший повод. Если я приму участие в вашей операции, а больная умрет и это станет известно, моя репутация врача будет погублена еще до начала моей карьеры на поприще медицины.
– У вас есть сомнения относительно опыта, мной предложенного? – осведомился я, заходя с другой стороны.
– У меня большие сомнения относительно него, да и вам следовало бы их иметь. Теория заманчивая, но надежда на то, что пациент переживет ее практическое применение, кажется весьма малой. Но должен признаться, – сказал он с такой неохотой, что я уверовал в свою победу, – попробовать было бы весьма любопытно.
– Так если не будет опасности, что про него узнают?
– В таком случае я был бы рад участвовать.
– Мы можем взять с дочери клятву молчать.
– Пожалуй. Но и вы должны поклясться, что ни словом не обмолвитесь, даже когда вернетесь в Венецию. Опубликовав письмо с изложением того, что произошло, вы поставите меня в чрезвычайно тяжелое положение.
Я хлопнул его по спине.
– Не тревожьтесь! Я никогда ничего не публикую, – сказал я. – Даю вам слово, что ничего никому не скажу, если не получу от вас разрешения на то.
