Далее Флавия летит в Лондон, и Аргайл сообщает ей о своих подозрениях. Я передаю информацию директору, отчего он приходит в ярость. Но уничтожить картину он решился только после того, как я собрался лететь в Швейцарию по делу Морнэ. Томмазо почувствовал, что обман может раскрыться, и приступил к решительным действиям.
Был и еще один любопытный момент, после которого я начал смотреть на Томмазо как на возможного преступника. Он неожиданно объявил о намерении уйти на пенсию в следующем году и назначил своим преемником Ферраро. По меньшей мере странный поступок, учитывая его давнюю неприязнь к этому человеку. Я полагаю, Ферраро собрал какой-то компромат на Томмазо, когда управлял музеем в отсутствие Томмазо и Спелло. Директор объяснил мне свой выбор тем, что Ферраро отлично зарекомендовал себя в этот период. Возможно, он и в самом деле проявил себя хорошим управленцем, но я склонен думать, что он просто надавил на Томмазо.
Далее. Ферраро рассказывает Томмазо, что я получил доказательства того, что картина является подделкой, и предлагает свой план действий. Томмазо соглашается, и Ферраро, как более безжалостный член шайки, берется за его осуществление.
Он оказался в затруднительном положении. Если бы раскрылась афера Томмазо с картиной, репутация директора была бы навеки погублена, а Ферраро утратил бы надежду занять его пост. Если картину уничтожить, то доказать факт подделки будет невозможно, но тогда директора обвинили бы в неспособности сохранить национальное достояние.
Поразмыслив, он решил, что вину можно переложить на кого-нибудь другого. Так в газетах появились статьи с выпадами в адрес комитета по безопасности. В этих статьях Спелло выставили потенциальным преступником, а из меня сделали козла отпущения. Долгое время я не видел за этим ничего, кроме бюрократической возни, но как только изменил угол зрения, туман начал рассеиваться.
В их защите было два слабых места. Во-первых, кто-то должен был наблюдать за процессом создания фальшивой картины. Этим занимался Манцони. В надежде упрочить свое положение в музее он сообщил об этом Ферраро. Тогда Ферраро незаметно выскользнул из музея, убил молодого реставратора, так же незаметно вернулся и поздно вечером демонстративно прошел мимо охраны.
Вторым проколом оказался поджог картины. Сейчас-то я вижу, как все происходило. Но на тот момент я считал, что все три преступления — подделку, поджог и убийство Манцони — совершил один человек. У Томмазо было железное алиби и на момент убийства, и на момент поджога.
