Вскоре он выразил желание вернуться в Арзамас.
— Твое дело, — сказали ему в Академии. — Можем за успехи дать тебе четырнадцатый класс, что по Табели о рангах равняется чину коллежского регистратора, а далее нам все равно, хоть ты в искусстве до профессора вылезай… Только лучше бы ты оставался в столице, а в Арзамас не ездил.
— Отчего так? — удивился Александр Васильевич.
— Да кому ты нужен там со своим мизерным чином?.. Ступин не скрывал, что желает устроить в Арзамасе свою «академию», двери в которую всегда будут отверсты для юных провинциалов, жаждущих приобщения к миру прекрасного. Для этого, мол, и скупал книги с гравюрами, а ныне ждет помощи от своих товарищей, дабы уступили в Арзамас свои картины:
— Пусть они послужат наглядным примером тому, как надо работать в искусстве ради возвышения искусства…
Конференц-секретарь Лабзин сразу одарил его ценными изданиями, спрашивая, на какие средства будет учить юношей.
— Ведь в школу пойдут дети крепостных, сами нищие. Хотя в Арзамасе, — сказал Лабзин, — церквей множество, но под звон колоколов единою просфоркою не насытишься.
— От помещиков местных, заказы от них принимая, сам прокормлюсь, и другие с голоду не распухнут. Я все учел, — объяснил Ступин, — даже умеренность цен на питание в Арзамасе, кои никак не сравнить с бешеными ценами в столице. Бланманже у меня не будет, одной гусятиной побалуемся…
Он отправился на родину, загруженный дарами художников, уступивших свои эскизы и картины, граф Строганов указал Академии поделиться с ним античными слепками из гипса, материалами для учения, вплоть до хорошей бумаги и карандашей. С этим Ступин и отъехал в родной Арзамас. Он знал, что ему будет трудно, но утешал себя словами народной мудрости:
— Человеку так надо: где родился, там и пригодился…
Александр Федорович Лабзин оказался прав, предрекая: школа в Арзамасе станет школою крепостных. Помещики радостно отдавали на воспитание мальчиков, дабы иметь в своих усадьбах собственных живописцев, которым платить за труды не надобно. Ступин понимал: мало умения рисовать, отроков следовало готовить в истории, арифметике, географии. По этим предметам нанимал учителей со стороны, а жена пугалась расходов:
— Где ж ты, Саша, денег на них возьмешь?
— С помещиков стану брать по двести рублей в год за учение крепостного, а свободные пусть сами платят по триста…
Ступин был деловит. С первыми учениками взялся за оформление громадного храма в имении знатного богача князя Грузинского, создал для него множество икон, сам делал лепнину и заработал три тысячи рублей. На эти деньги Александр Васильевич приобрел барский дом на углу скрещения арзамасских улиц. В этом доме разместил школу, библиотеку и спальни, а каретный сарай приспособил для галерей — картинной и античной, где выстроились гипсовые слепки и копии классических фигур. Жена укачивала на руках недавно родившуюся Клавочку, с трепетом озирала гладиатора с мечом, стыдливый жест Венеры Медицейской и лесного лешего Фавна.
