«Я просто устал, — решил фон Герделер, наливая себе полный стакан коньяку. — Надо как следует встряхнуться». Одевшись попроще, чтобы его не узнали, он забрел на окраине города в шахтерский клуб. У стойки он выпил сразу три стаканчика русской водки и пригласил танцевать девушку.
— А ты мне нравишься, — сказал он ей и провел рукой по ее пухлому заду.
Какой-то парень в рабочей куртке, тоже крепко подвыпивший, выволок фон Герделера за дверь. Кулак шахтера больно треснул полковника в щелкнувшую челюсть, и он откатился к забору.
— Поддай ему еще, Альф! — крикнул чей-то голос…
Вмешивать в это дело полицию было глупо. Отряхивая свой костюм от грязи, фон Герделер побрел дальше — на самый конец города. В потемках высились слабо освещенные рудничные копры, среди догорающих навалов шлака проносились резко кричащие паровозы.
На задворках одного из бараков он нашел то, что искал.
— Вы не разделите со мной одиночества? — спросил он пожилую костлявую проститутку.
Она провела его в свое убогое жилье, где над смятой постелью висели знаменитости нашего буйного века: рядом с Гитлером — портрет американского боксера, рядом с Гретой Гарбо — испанский тореадор.
Фон Герделер, присев на стул, признался:
— Ты обожди… Я не могу.
Проститутка сказала:
— Я была в Германии. Вот где умора! Там солдаты прямо с фронта. Так и кидаются на нас. И тоже ничего не могут.
— Я не был на фронте, — ответил оберст, — но я там буду. И буду скоро…
Через неделю он сдал свои дела майору интендантской службы, крепко искалеченному под Сталинградом.
— Что-то я не замечаю на вашем лице особой радости по поводу того, что вы отправляетесь на фронт! — ядовито сказал ему этот майор на прощание.
— А я, — резко ответил оберст, — что-то не замечаю на вашем лице особого огорчения по поводу того, что вы остаетесь в тылу!..
Ему удалось оттянуть фронт еще на две недели — он уехал отдыхать на курорт.
Сережка с детства отличался самостоятельностью. Однажды отец за какую-то провинность оттаскал его за уши. Сережка даже не пискнул при этом, а на следующий день принес откуда-то медицинскую брошюру, которая называлась «Почему вредны телесные наказания». В этой брошюре, которую Рябинин тут же прочел, было сказано буквально следующее: «Нельзя драть детей за уши. Механические раздражения ушной раковины вызывают прилив крови к голове и могут вредно отразиться на умственных способностях вашего ребенка».
Рябинин вспомнил этой случай потому, что жена сегодня утром ему сказала: «Я уйду в экспедицию, ты останешься один, ради бога, следи за Сережкой, он еще очень неустойчив… Такой возраст, сам знаешь, за ним нужен глаз да глаз!»
