— Есть, четырнадцать, — ответил радист.
— А ведь еще недавно нас было двадцать восемь, — глухо отозвался кто-то в темноте. — Двадцать восемь, а теперь минус…
Никонов резко остановил его:
— Заткнись ты, математик!..
Радист передал на базу сообщение и по приказу Ярцева утопил рацию в болоте, — теперь она была не нужна: отряд находился уже близко у цели. Лейтенант велел разделить на всех последнюю банку консервов и, включив фонарик, сел в отдалении на кочку — стал внимательно изучать карту.
— Посмотрите по рюкзакам и карманам, — сказал он, — может, у кого-нибудь завалялись сухари или галеты. Впереди лежат горы — надо как следует подкрепиться…
Никонов вынул из ножен трофейный немецкий тесак, зажал меж колен пузатую банку с американской тушенкой. Тесак со скрежетом резал чикагскую жесть.
— Подходи, — приказал сержант, на ощупь вставляя тесак обратно в ножны. — Бери каждый для себя…
К нему из темноты подползали на корточках и подходили шумно дышавшие тени разведчиков:
— Рукой брать, что ли?
— Вилку еще тебе. Тоже мне — барин!
— В нашем-то ресторане все больше пальцами…
— Ой, братцы, кажись, много себе зацапал!
— Жаден ты. Отбавь.
Никонов повернулся к Ярцеву:
— Товарищ лейтенант, а вы?
Ярцев погасил фонарь, сложил шелестевшую в темноте провощенную карту:
— Вы там мне тоже малость оставьте.
Помолчал и добавил:
— На донышке…
Поев и испытывая по-прежнему голод, разведчики проверили оружие, подтянули снаряжение. Никонов закинул в кусты пустую банку.
— Теперь курнуть бы, — буркнул он недовольно.
Быстро — по команде — собрались в путь. Тронулись легким, неслышным шагом. Восьмой день пути — скоро уже конец этому тяжкому рейду. А потом — база: заслуженный отдых, письма от родных, чистые простыни на койках, а может быть, и путевка на курорт в Мурмаши.
Хорошая жизнь, честное слово!..
Они уже подходили к морю, когда вдали послышался лай собаки, и две красные ракеты плавно выплыли из-за скалистого гребня, освещая низину.
— Ложись!..
Никонов залег рядом с Ярцевым, сказал:
— Сработал немецкий кордон. Теперь они с собаками возьмут нас.
— Не возьмут, — отмахнулся Ярцев. — Просочимся… Скажи ребятам, чтобы были наготове и не волновались,
— А мы и так не волнуемся, товарищ лейтенант, — ответил из темноты чей-то молодой и задорный голос.
Накрывшись плащ-палаткой, чтобы не было видно света снаружи, Ярцев еще раз взглянул на карту. Это была отличная карта, выпущенная германским генштабом накануне захвата Норвегии: на ней были указаны даже самые малоизвестные горные тропы, и лейтенант выбрал среди них одну, самую трудную, но, как ему казалось, и самую верную…
