— Опасное это занятие.
— Да нет. Ленка ее в строгости держит. Да и сама Ксюха серьезная такая, умненькая. Как ни приду к ним, обязательно об учебе рассказывает, тетрадки свои мне несет. В олимпиадах каких-то все время участвует. И к матери пристала — купи и купи компьютер. Вроде учиться помогает.
— Ну и купил бы ребенку. Неужто бабки не позволяют?
— Я купил бы ей самый лучший, да Ленка уперлась и ни в какую, мол, вредно все это, пусть лишний раз в библиотеку сходит да книжки почитает.
— Однако. Хотя, может, она и права. Но, с другой стороны, без компьютера сейчас никуда. Так что рано или поздно все равно согласится.
— Ладно. Давай еще, что ли?
— Нет, — я прикрыла свой стакан, — мне уже хватит. Тем более что завтра с утра на работу. А ты пей, если хочешь. Я с тобой ехать все равно не собираюсь.
— Ладно, и я пока пропущу. А с работой у тебя все в порядке? Есть что-нибудь интересное?
— Интересного у нас всегда хватало, причем с избытком, — желчно проговорила я. — На каждом шагу интересное, только успевай хватать.
— Расскажи, — потребовал Герт.
— А ты мне обещал о гастролях, — напомнила я.
— Будет тебе о гастролях. Выкладывай.
Я рассказала Герту о своей командировке в Гадюkино, о бабушке Савельевой, о предложении главного, о том, что теперь придется писать о нордвиндской диве и что Пошехонцев дал согласие на мою статью, писать буду о чем сама захочу.
— Так что, милый, — закончила я, — от вопросов тебе не отвертеться, а после этой шлюхи так приятно переключиться на что-то хорошее.
— Диана, — задумчиво пробормотал Герт, — а я ведь совсем недавно о ней от кого-то слышал. Кто-то рассказывал что-то очень занятное.
— Представляю…
— Нет. Не так сказал. Наоборот, что-то странное и неприятное. Возможно, убийство или что-то в этом роде.
— Ну ты даешь, Герт! Какое еще убийство? Сам-то понимаешь, что говоришь?
— Не помню, — Герт повертел в руках стакан, раздумывая, наполнять его или нет, — но что-то неприятное, связанное с областью искусства.
— А точнее?.. — Я вся напряглась. — Герт, миленький, вспомни. Это ведь может и впрямь оказаться очень интересным.
— Не могу, — Герт потер лоб, — пьяный был, слышал краем уха. Но если что-то вспомню, я тебе позвоню. Телефон прежний?
— Конечно. С чего бы ему меняться? Звони. Мне все-таки хочется написать о тебе. Представь, статья о человеке, который двадцать лет отдал искусству.
— Скажешь тоже, — хмыкнул Герт, — я и искусство… А знаешь, — он оживился, — ты ведь действительно можешь написать об искусстве, причем настоящем и к тому же жутко оригинальном. Согласна?
