Ожидание (три повести об одном и том же) | страница 14

Во­да от взры­вов, как пи­во, вверх ле­зет.

Ре­бя­тиш­ки в рёв – ка­кая у ре­бя­ти­шек за­щи­та? Жмут­ся под сит­це­вый тент и ре­вут.

Мой со­то­ва­рищ бро­сил­ся на по­мощь бе­жать. Взры­вом ото­рва­ло па­луб­ную об­шив­ку, свер­ну­ло тру­бой. За­пе­ле­на­ло его в эту тру­бу. Спер­ва соз­на­ние от не­го уш­ло, ма­буть, на це­лую ми­ну­ту. А ко­гда воз­вра­ти­лось, он во­круг гля­нул. Бар­жу пе­ре­ру­би­ло на две по­ло­ви­ны, и ка­ж­дая по­ло­ви­на то­нет са­ма по се­бе. А ме­ж­ду ни­ми на­род то­нет. Мой со­то­ва­рищ рвёт­ся из же­лез­ных сво­их пе­лё­нок – ру­кой не ше­вель­нуть, как в кле­щах. А на­род то­нет. Нос вы­со­ко за­драл­ся, поч­ти све­чой – боль­шое про­стран­ст­во во­ды вид­но. Ре­бя­тиш­ки то­нут. Жен­щи­ны при­ла­жи­ва­ют их к пла­ву­чим об­лом­кам: мо­жет, про­дер­жат­ся, по­ка по­мощь по­спе­ет, мо­жет, при­бьёт вол­ной к бе­ре­гу.

А не при­бьёт их вол­ной к бе­ре­гу: свер­ху их из пу­ле­мё­тов то­пят. Взрос­лый му­жик мол­ча ста­ра­ет­ся уме­реть. Ре­бя­тиш­ки – они же тес­нят­ся друг к друж­ке и пла­чут, они смер­ти не по­ни­ма­ют. И вот в этой бе­де мо­ему со­то­ва­ри­щу все эти ре­бя­тиш­ки его род­ны­ми деть­ми по­ка­за­лись. Он за­кри­чал. Зо­вет их. А что пус­той крик в мо­ре?

Та­кая есть боль, – ко­гда же­на, ко­гда де­ти на тво­их гла­зах то­нут и их вдо­ба­вок из пу­ле­мё­тов бьют, а ты им по­мочь не уме­ешь.

Он кри­чал лет­чи­кам: «Га­ды во­ню­чие, в ме­ня цель­те, вот я!». Го­ло­ву вы­су­нет из тру­бы, что­бы в не­го по­па­ло. А не по­па­ло – всё в же­ле­зо да в же­ле­зо.

Кор­ма с над­строй­кой уш­ла под во­ду бы­ст­ро. Но­со­вая часть не то­нет даль­ше. Ма­буть, на грунт вста­ла, ма­буть, воз­дух ско­пил­ся в са­мом но­су. Мой зна­ко­мец над во­дой по­вис. В ли­цо ему вол­на ты­чет.

Мо­ре опус­те­ло. Уз­лы, пла­ву­чие ящи­ки, че­мо­да­ны унес­ло к бе­ре­гу. Толь­ко тент сит­це­вый, под ко­то­рым ре­бя­тиш­ки пря­та­лись, пла­ва­ет.

Мой зна­ко­мец дол­го кри­чал в пус­тое мо­ре. Пла­кал один. И ко­гда его вы­та­щи­ли из же­ле­за мат­ро­сы с «мор­ско­го охот­ни­ка», он кри­чал, ре­бя­ти­шек звал. Не хо­тел он жить.

И в гос­пи­та­ле кри­чал. Све­сит­ся с кой­ки к по­лу, его же ж при­вя­зы­ва­ли, и кри­чит – зо­вет ре­бя­ти­шек.

А ни­кто ему не от­клик­нет­ся…

Дождь гу­дел на ас­фаль­те. Бы­ло со­всем не по­нят­но, как мо­жет не­бо ско­пить в се­бе столь­ко во­ды. Удив­лен­ные лю­ди уже не пы­та­лись пе­ре­бе­гать улиц. Лю­ди жа­ле­ли ми­ли­цио­не­ра, ко­то­рый сто­ял на пе­ре­крё­ст­ке. Ста­руш­ка в чёр­ном паль­то, с пле­ши­вым ус­та­лым терь­е­ром на по­вод­ке по­про­си­ла: