На другой день Пантикапей облетела весть, что Асандр вновь оказался впереди других, что его новая выходка принесла ему удачу. Он получил должность наварха, хотя лишь на одно плавание и ценою огромного риска.
– Вот теперь-то он сломает шею, – обрадовались недоброжелатели из числа Ахаменов и Гераклидов, – живым ему не вернуться!
– Кто знает, – качали головами горожане победнее. – Боги капризны и иногда помогают очень смелым, бесшабашным людям!
Собираясь в дальнее плавание, Асандр сказал Гиерону:
– Готовься стать моряком. Да приоденься получше. Вот, возьми, я купил тебе хорошую накидку, и недорого! Какой-то пьяный купец продал ее старьевщику, а тот – мне!..
Гиерон с изумлением узнал ту самую накидку, которая досталась ему от Микста и была позже оставлена в домике Евпории. «Пьяный купец» был не кто иной, как Клитарх по прозвищу Жаба. Это он продал накидку и пропил деньги!
Гиерон с внутренним содроганием думал о предстоящем путешествии. Ему грезились страшные бури и не менее страшные встречи с пиратскими судами, а то и римскими быстроходными либурнами.
«Видно, от судьбы не уйдешь, – подумал он с тайным воздыханием. – Я хотел стать пиратом, но побоялся!.. За это боги решили посмеяться надо мною, они устроили все так, чтобы я попал-таки на море и испытал на себе его гнев!»
Ему сильно захотелось побывать у Евпории, оправдаться перед нею за невыполненное намерение бежать в пираты. «Теперь-то она уже не будет смеяться, ведь не по своей воле отправляюсь я в плавание. Причем наверняка и бесповоротно!.. Боги что-то задумали!»
Опоясавшись коротким мечом, Гиерон накинул на плечи старый плащ, а подарок хозяина аккуратно свернул и взял под мышку. Через полчаса он был у калитки Евпории и засвистал дроздом, давая знать о себе.
– Тсс… – встретила его озабоченная и заплаканная Дидона, приложив палец к губам. – Послушай!
Из глубины домика, окруженного цветочными клумбами, доносились глухие звуки ударов вперемежку с грубой бранью и женскими воплями.
– Это хозяин Клитарх наказывает Евпорию!
Гиерон отстранил служанку и приблизился к дверям дома.
– Зазналась, подлая, зазналась! – слышался гневный голос Клитарха. – Отказываешь выгодным гостям, жрешь и пьешь хозяйское, а что даешь мне?
– О Клитарх! – отвечала Евпория, рыдая. – Но эти гости – грязные матросы, деревенские скотоводы, не умеют сказать приличного слова и дышат луком и чесноком! Они противны мне!
– Они несут деньги – это главное! А что они тебе противны, меня не касается!
