— Хорошо. И давай договоримся: будь поосторожней, ночью по улицам не шатайся и никому ничего не рассказывай. Я тебе телефон дам, если что, позвони…
Он взял бумажку с номером телефона, сунул в карман и зло пробормотал:
— Навязалась на мою голову…
— Отвезти тебя домой? — предложила я.
— Какое домой… работы полно.
Он сурово посмотрел на меня, вышел из машины и громко хлопнул дверью. А я стала искать телефон-автомат. Конечно, удобнее было бы звонить из дому, но мне казалось, чем скорее я позвоню Степаненко, тем лучше для всех нас. На счастье, он оказался в своем кабинете.
— Николай Петрович, — начала я дрожащим голосом, — я видела человека, одного из тех, кого встретила в квартире Андрея. Я ничего не понимаю, но сейчас он был в милицейской форме. Его спутник назвал его Васей. Я совершенно убеждена, что встреченный мною милиционер тот самый молодой человек, но этого ведь не может быть, правда? Иначе выходит, что убийцы…
— Вы нашли мальчишку? — вдруг спросил Степаненко.
— Что?
— Вы нашли мальчишку, и он вам что-то рассказал?
— Нет, вовсе нет. — Я вдруг испугалась. — Я просто заезжала на вокзал и случайно увидела того человека… Наверное, я ошиблась, извините. — Я бросила трубку и стрелой кинулась к машине.
«А что, если Денис прав? — осведомился вдруг внутренний голос. — Что, если это какая-то тайная операция, о которой никому знать не положено? Это не у нас, это в американских фильмах обычно ЦРУ такими штуками занято, а ты дура и ничего в подобных делах не смыслишь. Поэтому должна отправиться к Степаненко и все ему рассказать…»
— Я обещала Денису…
«Ребенку одиннадцать лет, а ты взрослая тетя и должна понимать».
— А я боюсь. И вообще, заткнись и не вздумай высовываться, я еду домой и ничего об этом убийстве больше слышать не желаю.
Утром я смогла настолько успокоиться, что принялась за работу. Часа три все шло нормально, потом я вышла на кухню выпить кофе, а вернувшись, застыла перед рисунками в полном недоумении.
— Это черт знает что! — подумала я вслух. Алиса выглядела испуганной, а обитатели Зазеркалья не иначе как ожидали землетрясения. Я досадливо отшвырнула листы, уставилась в стену и пожаловалась ей:
— Нет, так нельзя. Надо со всем этим что-то делать.
«Вот сказанула так сказанула», — хихикнул внутренний голос, последнее время он отличался повышенной вредностью, никакой на него управы. Я покосилась на телефон. Странно, что из милиции до сих пор никто не позвонил. Позвонить самой? И что? Спросить, почему вы меня на допрос не вызываете или на беседу? Нет, на допрос, наверное.
