— Что ты! — ужаснулся он. — Это не по-джентльменски. На диване прекрасно устроюсь я.
Я прошла в спальню, вынесла ему подушку с одеялом и немного постояла возле окна. В том, что он переживет недавнее унижение, не пожелав отыграться, я сомневалась, хотя, возможно, он отложит месть до окончания того дела, что привело нас сюда, но может и поторопиться. Такие типы чрезвычайно мстительны и нетерпеливы, правда, умные люди утверждают, что месть — то самое блюдо, которое следует есть холодным. В общем, я не особенно рассчитывала, что ночь пройдет спокойно. Расположение комнат в номере было для меня самым неудобным: в ванную вели две двери, одна из спальни, другая из холла. Замки отсутствовали. Я решила забаррикадироваться в спальне. К двери в ванную я подтащила стул, а к двери в гостиную банкетку — по крайней мере, бесшумно войти ему не удастся. Оглядев комнату и поморщившись из-за переполнявших меня невеселых мыслей, я легла, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Какое-то время Ден бродил в гостиной, что-то насвистывая, потом щелкнул выключатель, и все стихло. Должно быть, он улегся на диване. Бессонница давно стала моей ночной спутницей, и я приготовилась таращиться в потолок, но в этот раз все было по-другому. Кажется, я уснула почти мгновенно.
* * *
Открыв глаза, я обнаружила, что спальню заливает солнечный свет. Набросила халат и подошла к окну: отсюда был виден кусочек моря, между зарослей роз туда вели тропинки, вымощенные серым камнем. Я невольно улыбнулась, и тут услышала:
— Дорогая, ты уже проснулась?
— Да, дорогой, — буркнула я так, чтобы он не услышал, и ответила громче:
— Доброе утро. — Потом пошла в ванную, умылась и вдруг задержала взгляд на своей физиономии. Я редко смотрю на себя в зеркало, и когда это случается, у меня возникает чувство странной досады и мелькает мысль вроде «опять на глаза попалась». Я как будто стыдилась своего лица, а теперь оно вызвало удивление. Красивое лицо, которое могло принадлежать успешной женщине, у которой есть возлюбленный, обычная жизнь, есть радости.., которая может улыбаться вполне искренне, в общем, ничего общего с действительностью. Наверное, по этой причине я и воспринимала свое лицо как нечто чужеродное, как маску, которую носила не снимая. Она не мешала, но вместе с тем тревожила, потому что я понятия не имела, каково мое истинное лицо. Может быть, встав однажды возле зеркала и увидев что-то сморщенно-разбитое и кое-как склеенное, я бы порадовалась, что вот, мол, есть настоящая "я", и, возможно, заскучала бы по маске, но теперь беспокойство нарастало, словно настоящего "я" не существовало вовсе. Никогда, нигде.
