— Он остался из-за тебя, — продолжала радоваться тетушка.
Мне же был чужд ее оптимизм.
— Ну и что? Может, пригласить вас на белый танец?
— Наверное, это все-таки слишком.
— Да? А то я с удовольствием…
— Пригласить должен он.
— В спортивном костюме? По-моему, это несколько странно. А потом, не принято приглашать на танец женщину, сидящую в компании мужчин.
— Где не принято? — начала вредничать Серафима, я только рукой махнула.
В конце концов тетушке надоело разглядывать Циркача, было ясно, что никаких шагов в отношении меня он предпринимать не будет, по крайней мере сегодня. Мы вздохнули: тетушка с грустью, я с облегчением.
Мужчины, потратив некоторые усилия на бесплодные попытки завязать с нами разговор, на время удалились. Серафима прикидывала наши шансы в отношении обладателя спортивного костюма, когда я, почувствовав чье-то присутствие рядом, с удивлением обнаружила, как переменилась в лице тетушка. Я посмотрела вправо, пытаясь отгадать, что у такое особенное она усмотрела за моей спиной. И увидела Каткова. Как-то я умудрилась забыть о его существовании. Оказалось, напрасно. Каток был изрядно пьян и в приподнятом настроении.
— Привет, Серафима, — сказал он.
Голос как нельзя лучше соответствовал его облику: чувственный и возмутительно наглый.
— Здравствуй, Юра, — спокойно ответила Серафима.
— Вроде сегодня понедельник? — поинтересовался он.
— Помню, Юра. Нашла покупателей на квартиру. Я отдам деньги, все до копейки, не сомневайся.
— Не сомневаюсь, — хохотнул он и покосился на меня.
— А это, значит, твоя племянница?
— Да. Приехала в отпуск.
— Ясно. Тетушке помочь в трудную минуту? Молодец, деточка. — Привалившись к моему стулу, Каток стал меня разглядывать. Удовольствие небольшое. Помня советы Серафимы, я сосредоточилась на тарелке. — Племянница у тебя что надо, — ухмыльнулся Каток, сделал паузу и добавил:
— Только ведь я натурой не беру, так что не трудись.
Выражение “вся кровь ударила в голову” стало мне совершенно понятно, надо полагать, именно это со мной и произошло, потому что я разом забыла все тетушкины советы, посмотрела на Катка и поинтересовалась:
— Вы что, местный сумасшедший?
— Деточка, — ласково сказал он, — сунь в ротик апельсинчик и заткнись.
— Пошел вон, — ответила я, сотрясаясь внутренней дрожью не от страха даже, а от ярости, кстати, чувства опасного и, как правило, не обещающего обладателю спокойной жизни. Разговор принял скверный оборот. Беда в том, что уступать я не умею, твердолобое упрямство у меня наследственное.
