* * *
Уже под утро — Наташка вовсю клевала носом — в нас пробудилась совесть: ей ведь на работу. Простившись с подругой, мы устроились на детской площадке в Ленкином дворе, я на качелях, она в песочнице по соседству, и некоторое время молчали.
— А если нас в тюрьму посадят? — спросила Ленка.
Именно в тот же момент и та же мысль пришла в голову мне. Виной тому, я думаю, предутренний сумрак, из-за него все вокруг выглядело уныло и настроение наше веселым никак нельзя было назвать, вот и лезла в голову всякая гадость.
— С какой стати? — буркнула я.
— А с такой, что поймают.
Если бы Ленка, к примеру, заявила, что Наташкин план гениальный, я бы тут же нашла в нем массу изъянов, а теперь из духа противоречия возразила:
— Не поймают. План гениальный.
— Мы ведь в самом-то деле туда не пойдем? — робко спросила Ленка.
И кто ее за язык тянул? Не могла же я ответить на ее вопрос «конечно, не пойдем», и я ответила:
— Не хочешь, не ходи.
— А ты?
— А я буду точно следовать намеченному плану. Только потом не говори, что у нас от тебя секреты.
— Когда это я говорила?
— Когда к Григорьевым на дачу ездили.
— Правильно говорила, усвистали на весь день, да еще с парнями, а я, как дура, одна сидела. А все прекрасно знают, что весной, когда природа пробуждается, юные девушки, мечтательные натуры, жаждут любви и все такое…
— Ага, — кивнула я. — Это называется брачный период, все живое тянет размножаться.
— Что за пошлость! — фыркнула Ленка.
— Так тебе зачем парни нужны? — удивилась я.
— Для высоких чувств.
— Для высоких чувств у тебя плакат с Брэдом Питтом. Люби его на здоровье и думать забудь о даче.
— Это же совсем другое.
— Правильно, другое. С плакатом не потрахаешься. К тому же твой Питт уже старый.
— Ты просто не любишь блондинов.
— Он отцу моему ровесник.
— А кто всегда мечтал о взрослых мужчинах? — съязвила Ленка и попала в самую точку: это моя мечта, а не ее, пришлось кивнуть, соглашаясь.
— Ладно, Брэд Питт парень что надо, просто я не люблю блондинов. Хотя взрослый — это двадцать семь, ну, тридцать, а вовсе не сорок пять.
— У меня предчувствие, — вздохнула Ленка. — Если мы туда пойдем, непременно завалимся. И сядем в тюрьму. Папаша мой с катушек съедет. Он меня и в тюрьме задолбает нравоучениями. Предупреждаю сразу: я этого не вынесу.
— А если не пойдем, то в нашей жизни опять ничего не случится. Вот ты дневник ведешь, и что там пишешь?
— Ну.., о своих чувствах…
— О каких чувствах?
— Ладно. Давай ограбим Диму, — вздохнула она. — Он мне никогда не нравился.
