— Человек привыкает к любой ситуации, особенно если она повторяется изо дня в день. Вспомни первую встречу с фашистами и как ты себя чувствовал. — Лева улыбается, а я продолжаю: — Между прочим, пехотинцы нам не завидуют. Говорят, что в воздухе за бугорок не спрячешься.
— Смотрите! — кричит Шеменков. — Смотрите. Ситуация, прямо скажу, угрожающая: группа Пе-2, что прошла мимо нас на запад, и группа немецких бомбардировщиков и истребителей несутся навстречу друг другу и, будто нарочно, на одной высоте. Чем это кончится?
— Разойдутся!.. — спокойно басит Воскресенский. — Время терять не будут. Каждый имеет свою задачу.
Верно, разошлись правыми бортами на интервале метров пятьсот-шестьсот. Никто никого не тронул. Может, и постреляли, но отсюда не слышно и не видно, «Мессершмитты» тоже прошли спокойно. А может, никто никого и не видел? Тоже возможно. Во-первых, в воздухе дымка; во-вторых, бомбардировщики смотрят больше всего назад: истребители нападают на них, как правило, сзади.
Даю команду:
— Иванову бить истребителей! Группе «Семьдесят третьего» — бомбардировщиков!
Иванов налетел на группу Ме-109 и сразу ее сковал. «Семьдесят третий» встречает бомбардировщиков в лоб. Один запылал, остальные упорно идут вперед. Развернувшись, Яки долбят головную девятку, вернее, уже восьмерку. Она переходит в пике, и до нас долетает визг авиабомб.
— С недолетом, — комментирует Лева.
Верно, бомбы падают в поле, не долетев метров семьсот-восемьсот до лавины идущих танков. Вторая группа бомбардировщиков отстала от первой на тысячу, и это облегчает работу шестерки Яков. Они вьются вокруг нее, будто осы, осыпая бомбардировщиков градом пуль и снарядов. Они тоже ведут оружейный огонь по истребителям. Один уже загорелся и падает здесь же, другой с дымом потянул на восток, третий — на запад. Остальные идут в пике. Но на подходе третья девятка бомбардировщиков. Она приближается к гребню второй волны гигантских качелей. Первая группа отбомбилась, не нанеся ущерба нашим танкам, и теперь уже вышла наверх, в пике, вторая сейчас внизу, третья только что подошла и собирается падать вверх-вниз.
Неплохо дерутся наши пилоты, но силы слишком неравны: шесть против шестидесяти. В массе третьей девятки они могут увязнуть, а там еще и четвертая, пятая… Нелегко и летчикам Иванова: на каждого приходится по паре Ме-109…
— «Днепр»! Я «Сорок третий». Подхожу в составе шестерки. Высота три тысячи метров.
«Наконец— то! Чувилев на подходе, — объявляю стоящим рядом со мной Шеменкову и Воскресенскому. — Теперь мы живем!» Вообще-то можно было и не объявлять, они это слышат и сами, но я не могу сдержать свою радость. Кричу в микрофон:
