…Да, вчера мне досталось. И от немцев, и от начальства. Дело в том, что после воздушного боя мы не сели в Васильевку, а вернулись обратно в Соло-шино, потому что оно оказалось ближе, а горючее было уже на исходе.
Не успел я выйти из самолета, а меня уже зовут к телефону. Слышу голос начальника штаба дивизии:
— До сих пор вы сидите на старой точке. Почему? Вопрос задан в такой форме, будто полковник Лобахин не знает, что мы вылетали в бой, что мы отразили налет на плацдарм. А ведь мы летали по его же приказу. Я был поражен и в первую минуту не нашелся, что и сказать ему. А он продолжал:
— Назовите точное время, когда вы сядете на новую точку.
Я разозлился вконец. «Побыть бы с тобой в воздушном бою, а потом посмотреть на твою пунктуальность, — подумал я. — К сожалению, ты не летчик, и никогда тебе не понять ни летчика, ни летного дела»: Но так только подумал… Ответить же надо иначе: по уставу, не забывая об этике.
— Надо, товарищ полковник, проверить машины. Бой все-таки был. Может, неисправные есть. Потом заправить горючим, воздухом…
Но он не дослушал меня, перебил и опять повторил свою фразу: «Назовите точное время…» Я понял его и молчал. А он повторял эту фразу монотонно, бесстрастно. Разговор закончился тем, что Лобахин сказал:
— Вы невоспитанный офицер!
Мне доводилось слышать, что он служил еще в старой армии и не прочь козырнуть своим лоском и выправкой. Я ответил ему:
— Вы очень воспитанный, но, к сожалению, не творчески мыслящий.
Этим дело не кончилось. Мы сидели уже в самолетах и ждали команду на вылет, когда Лобахин подъехал к командному пункту полка. Он мог бы подъехать к моему самолету, но он подъехал именно к командному пункту, а за мною послал солдата. Солдат бежал по стоянке, изображая руками крест — сигнал «моторы не запускать». Я даже подумал, что вылет отставлен.
Подойдя к начальнику штаба, я доложил о готовности к вылету. Но он, не дослушав меня, показал на свои часы и… задал тот же вопрос:
— Назовите точное время… Издевательство было явным. Во мне все клокотало, но я сдержался и ответил спокойно:
— Мы бы уже улетели.
Повернувшись, я пошел к самолету. Через три-четыре минуты мы взяли курс на Васильевку.
Вечером из штаба дивизии в полк передали приказ: за нетактичное поведение мне объявлен выговор. Было ужасно обидно: комдив подписал приказ, не разобравшись ни в чем. Даже по телефону мне не позвонил, а ведь мы совсем рядом: на одном аэродроме находимся. Представляю, что наговорил на меня Лобахин, как изобразил конфликт между нами…
