— Пуст? — с искренним непониманием переспросила Шарлотта Генриховна.
— Но не могли же вы с мужем поместиться там вдвоем!
— Боже мой, боже мой! — Она расхохоталась. — Пуст! Если бы так!
— А разве нет?
— Так вот вы что искали! Думаете, Яков жив? Ха-ха-ха… Пуст!
— Но я своими ушами слышал, как вы его звали. Вы кричали: Яша, Яша!
— Ха-ха-ха-а-а…
Ее смех перешел в истерику. Иван Дмитриевич бросился в угол, где стояли ведра с водой. Вначале она отталкивала его руку, вода плескалась на платье, на пол. Пустой ковшик повис в ее бессильно опущенной руке, выскользнул, зазвенел на полу.
— Шарлотта Генриховна…
— Я глупая истеричная баба, — сказала она. — Но что поделаешь? Мне все равно кажется, что я слышу его голос, шаги. Он словно бы где-то рядом… А вы решили, что Яша инсценировал свою смерть и я прячу его в квартире? Хотела бы я знать, кто навел вас на эту мысль. Не старший братец?
— Да, — признался Иван Дмитриевич.
— На него похоже. Он вечно подозревал Яшу в каких-то интригах… Идемте!
В коридоре она толкнула зажатую между шкафами, пропущенную Иваном Дмитриевичем укромную дверь. Вошли в комнату, он увидел стол, на котором лежал в своей домовине Яков Семенович — мертвый, строгий, с иссиня-желтым лицом. Свечка теплилась в его сложенных на груди пальцах, пахло ладаном и едва уловимо — тлением. Горели лампады, тени смешивались на потолке. С минуту Иван Дмитриевич молча стоял над покойным, затем наклонился, прошептав:
— Прости меня…
И покаянно поцеловал его в твердый и холодный, как глина, бескровный лоб.
— Просто есть два гроба, — сказала Шарлотта Генриховна, когда они перешли в гостиную. — Вначале привезли другой, но он вышел не по мерке. Завтра гробовщик его заберет.
— Я все-таки не понимаю, как вы решились улечься в нем, — сказал Иван Дмитриевич.
Она ответила поговоркой:
— Думай о смерти, а гроб всякому готов… Моя свекровь, как видно, не зря повторяла эту присказку в последнее время.
— Вы по-прежнему считаете, что Марфы Никитичны уже нет в живых?
— Иначе Яков не покончил бы с собой.
— На этом вы тоже продолжаете настаивать?
— Да.
— У него что, не было никаких врагов?
— Кроме меня. Но я его любила.
— Еще раз простите, мне самому неловко спрашивать. Но мужья тех женщин, с которыми он вам изменял… Они не могли ему отомстить?
— Нет, не могли.
— Почему?
— А вы могли бы?
— Я? — удивился Иван Дмитриевич. — Вполне.
— Поэтому жена вам не изменяет. Если мужчина способен отомстить, женщина не станет изменять такому мужчине. Я, например, тоже никогда не изменяла мужу.
