— Тогда я оставлю записку, — сказал рыжий.
Он что-то черкнул на вырванном из книжечки листке, перегнул его пополам и протянул Наденьке:
— Передадите ему?
— Я передам, — вызвался Вадим.
— Сделайте одолжение. — Рыжий отдал записку, но уходить не торопился; покружив по комнате, снова подошел к Наденьке. — Хотите пари, барышня?
Та заинтересовалась:
— Смотря об чем ваше пари.
— Вы должны угадать, какого цвета у меня глаза.
Наденька уже оправляла свой бант на блузке, улыбалась этому рыжему, кокетливо щурилась, пытаясь рассмотреть его глаза под темными очками, и Вадим сказал:
— Я согласен.
— Отлично, — обрадовался рыжий.
— На деньги или как? — Вадим прикинул, что глаза у рыжих обычно голубые или зеленые, а у этого, видать, не такие, раз спорить предлагает.
— Ставка двести рублей. Устраивает?
— Вадюша, не жадничай, я за тебя болею, — объявила Наденька и захлопала в ладоши. — Ой, как интересно!
Выглядеть перед ней жмотом не хотелось, да и не бог весть какая сумма — двести рублей, мелочь по нынешним временам, но на всякий случай он решил поторговаться:
— С одного разу надо угадать?
— Ладно, с трех, — милостиво разрешил рыжий.
Дальнейшее произошло мгновенно.
— Карие, — сказал Вадим.
— Нет.
— Голубые.
— Нет.
— Зеленые!
Помедлив, чтобы ощутилось напряжение, рыжий величественным жестом снял очки: один глаз у него действительно был зеленоватый, с кошачьим оттенком, зато другой — совершенно черный.
— Видал? С тебя сто рублей.
— Это нечестно! — возмутилась Наденька.
— Пардон, что же тут нечестного? Он угадал один глаз и платит половину. Не двести рублей, а сто.
Вадим с достоинством вручил ему сотенную бумажку, рыжий сунул ее в портфель, а оттуда достал какую-то брошюру:
— Вот, держи. На твои же денежки.
— Чего это? — удивился Вадим.
— Вы тут, наверное, при Семченко все находитесь под влиянием эсперантизма. А я сторонник международного языка идо. Слышали о таком? В этой брошюре изложены основные принципы нашего движения.
— Торгуешь принципами-то?
— Увы, приходится. — Рыжий похлопал по брошюрке. — Если человек получит ее не даром, а за свои деньги, то скорее прочитает.
— Рехнулись вы все, что ли, с этими языками-то международными? По-русски чего не разговаривается? — Энергичным движением человека, уничтожающего долговую расписку после выплаты унизительного долга, Вадим разорвал брошюру пополам и швырнул половинки в мусорную корзину.
— Ведь ты из-за меня стал с ним спорить? — ласково спросила Наденька, когда рыжий ушел. — Да? Потому что мне так хотелось? Ну и наплюй на эти сто рублей.
