Ни у кого и сомнения не возникло, что именно грифон произнесет тост. Он высоко поднял бокал, чуть заметно дрогнувший в его когтях.
— За Перекресток. Все повторили за ним:
— За Перекресток.
Молча пригубив вино, все подумали об этом месте — месте, ради которого каждый из них рисковал жизнью, но которое не всем было известно в равной мере. Лори бывала на Перекрестке только в чрезвычайных обстоятельствах, Протера в течение года занимался исследованиями, а Бидж как ветеринар нашла там своих первых пациентов. Грифон же был величайшим и отважнейшим защитником Перекрестка.
Протера поставил бокал на стол.
— Это вино из Мальской долины в Чили. — На секунду его акцент сделался более заметным. — Странно, чем дальше ты оказываешься от дома, тем легче напоминают о нем даже мелочи.
Бидж ничего не ответила, все еще погруженная в мысли о Перекрестке. Сегодня ей пришлось слишком близко соприкоснуться со своим родным домом и семьей, и она чувствовала себя значительно лучше на расстоянии от них.
— А как насчет жаркого? — мягко поинтересовался грифон. — Оно тоже напоминает тебе родные края, Эстебан?
Протера попробовал мясо.
— Великолепно, хотя, должен сказать, если бы готовил я, специи были бы совсем другие. Я предпочитаю шафран, тмин и кориандр.
Лори вмешалась прежде, чем грифон успел ответить:
— Не начинайте препираться. Бидж сказала только:
— Жаркое превосходное. — Так это и было на самом деле: обилие лука, сладкого перца, томатов и моркови в густом соусе прекрасно сочеталось с нашпигованным чесноком мясом. — Что собой представляет основной ингредиент?
— Оленина.
Бидж бросила на грифона внимательный взгляд, и тот смущенно кашлянул.
— Я нуждаюсь в гимнастике, и на самом деле некоторое прореживание идет на пользу местному стаду оленей. Надеюсь, ты не возражаешь…
— Конечно, нет. — Против чего же тут возражать, стала оправдывать себя в душе Бидж: действительно, у оленей в Западной Виргинии не было естественных врагов, кроме горных львов, редких настолько, что само их существование иногда подвергалось сомнению. Она отправила в рот еще один кусок мяса и виновато признала про себя: но ведь оно действительно такое вкусное…
Через несколько минут разговор за столом отвлек ее от этих мыслей, и Бидж смогла спокойно наслаждаться превосходным жарким. Лори, грифон и Протера говорили и спорили обо всем на свете, меняя темы с такой же легкостью, с какой передавали друг другу солонку: о последних фильмах, о телескопе «Хаббл», о возможном возрасте Вселенной… О том, как удается уловить мгновение на своих полотнах Ватто и Фрагонару… О том, влияет ли хоть чем-нибудь возраст Вселенной на изображенную на картине увлеченную легким флиртом красавицу на качелях… О лекарственных растениях и лечении запахами стресса — и имеет ли значение снятие стресса в борьбе с раком и СПИДом… О релятивистской и фундаменталистской этике (по мере того как опустошалась вторая бутылка) и о том, существует ли этика универсальная, пригодная для всех известных им миров: грифон утверждал, что существует, Протера отрицал это, Лори Клейнман выступала в роли рефери.
