Модести сидела на маленьком коврике спиной к нему, босиком, в плотных черных трусиках, похожих на плавки, и черном лифчике. Волосы были распущены и скреплены у шеи. Солнце, проникая через незашторенное окно, создавало вокруг Модести золотистый ореол.
— Модести! — Хаган поймал себя на том, что говорит шепотом. В замешательстве он подошел ближе, чтобы увидеть ее лицо. Она сидела очень прямо, поджав ноги, скрестив лодыжки, широко расставив колени, почти касаясь ими пола. Руки лежали на ляжках ладонями вверх, пальцы были чуть согнуты. Хагану показалось, что она не сидит на полу, а, наоборот, подвешена к потолку — такой строгой и в то же время совершенно расслабленной была ее поза. Довольно долго Хаган не мог заметить никаких признаков дыхания. Наконец он обратил внимание, что ее грудь чуть поднимается и опускается, и то же самое происходит с животом. Вдох занимал у нее секунд пятнадцать и примерно столько же выдох, а между ними возникала пауза секунд в пять. Хагану вдруг подумалось о том, как животные впадают в спячку, приостанавливая все жизненные процессы, и по спине у него пробежал холодок.
Он посмотрел на ее лицо. Оно было отрешенно-безмятежным. Модести смотрела сквозь него так, словно он был невидимкой. Глаза были пустыми, отсутствующими. Впрочем, нет, он ошибся: просто спокойствие было столь полным, что создавало впечатление пустоты. Вид Модести, находящейся в состоянии полнейшей отчужденности от него, Поля Хагана, вызвал в нем прилив ярости.
— Модести! — крикнул он, но никакого отклика не последовало. В дверях послышались шаги. Появился Вилли Гарвин. Он положил руку на плечо Поля и коротко сказал:
— Потом.
Какое-то мгновение Поль стоял как столб, затем повернулся, стряхнул с плеча руку Вилли и вышел из комнаты. Уже спускаясь по лестнице, он услышал, как Вилли прикрыл дверь спальни Модести и тоже стал спускаться. В гостиной Поль подошел к буфету, сделал себе выпивку. Потом обернулся и удивленно посмотрел на вошедшего Вилли.
— Йога! — фыркнул он. — Этого еще не хватало!
— Почему бы нет? — спокойно отозвался Вилли, садясь на стул и закидывая ногу на ногу.
— Зачем?
— Помогает, вот зачем. — Впервые Поль почувствовал в голосе Вилли какую-то враждебность. — Господи, Поль, тебе ли не знать, что перед серьезной схваткой надо как следует настроиться, иначе быть тебе битым.
— Лично мне никогда не нужно было вдыхать прану, чтобы настроиться на нужный лад. А тебе?
— Нет, — сказал Вилли, немного смягчившись. — Просто мы устроены по-разному. Слушай, когда мы с тобой ехали к Пако, ты разве не думал о разных неприятных вещах, которые могут приключиться? Я не про то, что тебя могут убить, это как раз ерунда. Но ведь кто знает, все могло бы кончиться тем, что тебя изуродовали бы, попортили бы лицо или отчекрыжили отросток.
