В конце концов раздался уже не крик и пронзительный визг, несколько напоминающий крысиные призывные кличи, но неизмеримо более резкие, чем какие бы то ни было, звуки, которые дано произвести человеку или какому-нибудь животному. И снова мне почудилось, что в этом визге прозвучали слова, но ни смысла их, ни даже языка, употребленного для выкрикивания этих слов, отгадать не удалось.
– «Два банана за пенни»?
– Нет, там «бананов» не было, – вполне уверенно сказал я.
МакПатрульскин помолчал, наверное, хмурясь в темноте.
– Да, мне, пожалуй, и не встречались более хитро спрессованные и неразгадываемые загадки, – донесся до меня его голос из полумрака.
Я слышал, как он набросил на каток одеяло и задвинул его в угол. Потом, щелкнув в темноте невидимым выключателем, он зажег висящую на стене лампу.
– Ну, и каково ваше личное мнение обо всем этом? – вопросил он.
– А что, собственно, вы делали с этой машиной? – задал я встречный вопрос.
– Как что? Я растягивал свет.
– Я не понимаю смысла, который вы вкладываете в свои слова.
– Ладно, я вам все обрисую и дам приблизительную картину. Если вы и узнаете некоторые тайны, то вреда от этого никому не будет, ведь через два дня вы уже станете покойничком, а пока вы живой – будете находиться на положении инкогнито и вне всякой связи с внешним миром. Так вот – вы когда-нибудь слышали о такой штуке, как омний[39]?
– Омний?
– Да, омний. Омний – как раз наиболее подходящее для этого слово, но и в умных книгах вы его не найдете.
– А вы уверены, что правильно используете это слово?
Это слово, без сомнения, было позаимствовано из латыни, где omni значит «все», но что имел в виду МакПатрульскин, мне было неясно.
– Да, уверен.
– А насколько вы уверены в своей уверенности?
– Сержант утверждает, что это именно то, самое подходящее слово.
– Ну, хорошо, но к чему это самое подходящее слово так хорошо подходит? Что оно определяет и обозначает?
МакПатрульскин снисходительно улыбнулся.
– Вы омний, и я омний, и этот отжимной каток – омний, и вот эти вот мои ботинки – омний, и ветер, подвывающий в трубе, – тоже омний; в общем, все – омний.
– Это очень просветительно, – признал я.
– Оно приходит волнами, – продолжал пояснения МакПатрульскин.
– Какого цвета?
– Всех цветов.
– Высокие или низкие?
– И высокие и низкие.
Лезвие моего пытливого любопытства было вынуто из ножен, но я чувствовал, что мои вопросы лишь запутают все еще больше и не помогут ничего прояснить, и поэтому промолчал, а МакПатрульскин вел дальше свои разъяснения.
