– Это все враки, все наговоры, – не соглашался Гилэни.
– Или колки на дешевых скрипках, знаешь, на которых на ярмарках играют, или тощую жену в продавленной кровати холодным весенним утром.
– Нет, не согласен, – упрямился Гилэни.
– Или дешевое черное пиво в больном желудке.
– Упаси меня и от такого пива, и от больного желудка, – воскликнул Гилэни.
Тут сержант, увидев меня краем глаза, повернулся ко мне и перевел все свое внимание с Гилэни на меня.
– Ага, наверняка МакПатрульскин развлекал вас своими разговорами, – сказал сержант.
– Он был в крайней степени пояснителен, – сказал я сухо (неужели теперь и я сам буду постоянно так изъясняться, подумал я).
– Наш МакПатрульскин весьма комичная личность, – заявил сержант, – ходячая мастерская. Можно даже было бы подумать, что он постоянно что-то делает с какими-то там проволочками, механизмами и паровыми машинами.
– Так оно и есть, – подтвердил я.
– Он к тому же напичкан музыкой и мелодиями, – добавил сержант, – темпоральный человек, преходящий, представляет собой угрозу для рассудка.
– Ладно, так как насчет велосипеда? – спросил Гилэни.
– Велосипед будет найден, – твердо заявил сержант, – и будет разыскан, и будет вручен своему законному владельцу в полном соответствии с законом и правом собственности. А вы не желали бы посодействовать в розысках? – спросил сержант, обращаясь ко мне.
И я почему-то ответил:
– Я бы не возражал
Сержант провел некоторое время у зеркала – с открытым ртом, изучая свои зубы. Закрыв рот, он натянул на ноги краги и взял в руки трость, чем показал, что готов отправиться в путь. Гилэни уже стоял у двери и что-то с ней делал, чтобы выпустить нас. Его действия увенчались успехом, и, выйдя из дома, мы оказались в самом разгаре солнечного дня.
– На тот случай, если мы не обнаружим исчезнувший велосипед до того времени, когда положено вкушать пищу, – объявил сержант, – я оставил официальный меморандум, с тем чтобы сержант Лисс с ним персонально ознакомился и был осведомлен о res ipsa[26].
– А как ты относишься к педалям типа «крысоловки»? – спросил Гилэни.
– А кто этот Лисс? – спросил я одновременно с Гилэни.
– Лисс – это наш третий полицейский, – пояснил сержант, – но мы никогда его не видим и не имеем о нем каких-либо сведений, потому что он постоянно пребывает в патрулировании вверенного ему участка и возвращается в казарму лишь глубокой ночью, когда даже барсуки спят, и лишь для того, чтобы сделать запись в дежурной книге. Он совершенно безумен, никогда не опрашивает людей, но неустанно записывает показания. Если бы педали типа «крысоловки» получили всеобщее распространение, то велосипедам пришел бы конец и люди бы дохли как мухи.
