По всем этим соображениям г-н Вильсон полагает, что сентябрь может оказаться критическим месяцем в Женеве. Не представляется ли возможным, чтобы правительство его величества, используя все средства, имеющиеся в его распоряжении, повлияло бы тем временем на германское правительство, чтобы оно дало конструктивный ответ на наше предложение сотрудничать в Восточном пакте? Нельзя ли было бы, например, намекнуть ему, что оно вполне могло бы ответить в том смысле, что готово начать переговоры о Восточном пакте одновременно с обсуждением вопроса о практическом признании равенства его прав? Как мне кажется, это предложение имеет свои привлекательные стороны».
Прежде всего бросается в глаза, что X. Вильсон, один из крупных и хорошо информированных американских дипломатов, воспринял изложенный выше маневр Саймона с таким же восторгом, как и Муссолини.
В чем же усмотрел Вильсон «достоинства» задуманного Лондоном хода? Во-первых, он открывал дорогу к «примирению» Франции и Германии. Во-вторых, предоставлял Германии возможность «практической реализации» ее требования в.. отношении вооружений.
Вильсон не ограничился комплиментами в адрес Саймона. Весьма недвусмысленно он высказал пожелание, чтобы английское правительство растолковало гитлеровцам преимущества подготовленного Форин оффисом плана. Вильсон предложил «намекнуть» им, что рейх должен потребовать практического признания «равенства прав» Германии, т.е. права на вооружение, в качестве условия присоединения к пакту.
Правительство Англии поспешило выполнить американские рекомендации. Беседа Идена с Хёшем состоялась 20 июля 1934 г. Предложение Вильсона, высказанное Иденом от имени британского кабинета, буквально поразило немецкого посла. Иден, сообщил Хёш в Берлин, «прямо заявил, что английское правительство рассматривало бы как конструктивный шаг, если бы германское правительство просто заявило, что оно может дать согласие только на одновременное (курсив мой. – Авт.) обсуждение вопросов о вступлении Германии в пакт и признании ее равенства прав в области вооружений» (4). Утверждая в публичных документах о стремлении США к миру, американская дипломатия на деле взяла курс на срыв коллективной безопасности в Европе и энергично способствовала вооружению третьего рейха. Послы США в западноевропейских столицах старательно избегали заявлений, которые в какой-либо мере могли ограничить для их страны «свободу выбора» в условиях надвигавшейся военной грозы. А если собеседники проявляли излишнюю настойчивость, они отделывались банальными фразами. Так, Лонг писал из Рима:
