— Я задал вопрос, — настаивал старший.
— Если вы их не принесли с собой, тогда — нет.
Оперативники рассредоточились по дому. Нет, вещи на пол не бросали, матрасы не вспарывали, книжки не рвали. Но дотошно все кругом прощупывали, простукивали.
— Это обыск? — нарочито удивился «авторитет».
Старший неопределенно мотнул головой. Ни да, ни нет.
Судя по совсем не нарочитому спокойствию Григорьева, в его роскошных покоях ничегошеньки предосудительного нету.
— Надо бы тогда понятых, что ли, — подсказал «авторитет» с еле заметной усмешкой. — Чтобы все как бы по закону… Распорядись, начальник?
Старший распорядился. Он явно не знал, чем еще занять личный состав. Спецназу понагнали, оперов из разных управлений, а на выходе — круглый ноль.
Опера выскочили на улицу — искать понятых. Я вышел на крыльцо и закурил. Стеменело. Окрестности правительственных дач и так не кишат народом, а тут вообще всех посдувало. Округа словно вымерла. Даже собаки помалкивали. Ну, кроме парочки мопсов в доме «авторитета», испуганно тявкающих на внезапных посторонних. Горели одинокие фонари вдоль дороги. Слонялись под окнами безмолвные спецназовцы.
Опера вернулись ни с чем, отрапортовали:
— Ни одного человека в округе!
— Помочь? — «Авторитет» Григорьев достал мобильный телефон.
— Куда звонишь? — напрягся оперативник.
— Понятым.
— Каким таким понятым?!
— Вам понятые нужны или нет? Вот им и звоню. А то до утра здесь их будете искать. И не найдете. А мне скоро спать пора. У меня режим.
— Ладно, звони, — махнул рукой старший.
— Гера? Ты? — властно сказал Григорьев в трубку. — Слушай, братан, захвати Макса и Давида и дуй ко мне на дачу. Надо понятыми поработать. Да побыстрее! Ночь уже на дворе. Мне спать охота.
— Что за Гера? — вскинулся оперативник. — Что за Макс? А Давид?
— Очень достойные люди. И непредвзятые, между прочим.
— Ну-ну…
Через двадцать минут запищала рация на поясе старшего.
— В сторону дома едет джип. Явно с бандюгами, — сказал спецназовец. — Будем валить?
— Вы что! — напоказ возмутился «авторитет». — Это мои понятые!
Старший скомандовал в рацию обреченным тоном:
— Никого не трогать!.. Это понятые…
— Ни хрена себе! — хрюкнула рация и отключилась.
* * *
— Макс.
— Давид… — представились по-простому двое громил.
Мелкие шрамы на лицах, сломанные носы, закрученные уши. Понятые, блин! Они оглядели собрание, не подали виду, что удивлены или испуганы. Скорее всего, им вообще по фигу.
Ну вот, теперь все как бы по закону.
Начался долгий рутинный обыск. С Григорьева сняли смывы с рук — на тот случай, если он держал в руках оружие или взрывчатку.
