– Я уже сказал, что задолжал тебе один урожай. Как только зерно будет продано, я уезжаю.
– А я говорю, что ты останешься, пока мы не соберем урожай, который принесет доход.
Грязь облепила колеса, и они вылезли из фургона, чтобы сбить тяжелые комья и облегчить нагрузку на Айвенго. Как обычно, Рози работала наравне с Боуи, лишь изредка морщась от боли. Это и не сходившая с лица хмурая гримаса напоминали о том, что она не ела со вчерашнего дня и что голова у нее раскалывается. Они снова забрались в фургон, и Боуи зацокал языком, натягивая вожжи.
– Я думала, что стала тебе немного нравиться, - вдруг выпалила Рози. Ужаснувшись собственным словам, она округлила глаза, быстро отвернулась и натянула шляпу на самые уши, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец.
Боуи удивленно посмотрел на нее:
– А тебя волнует, как я к тебе отношусь?
– Конечно, нет! - Рози скрестила руки на груди и, вздернув подбородок, уставилась вдаль. - Дело в том, - заговорила она, когда колеса фургона отмерили не менее полумили, - что мы уже три месяца женаты и я начала к тебе привыкать. Я даже не возражаю против твоей болтовни по утрам. Да и свою долю работы, признаться, ты честно выполняешь. Если бы еще перестал учить меня жить, мы бы отлично поладили. Но меня бесит, когда ты начинаешь говорить об отъезде. Ты мой муж и должен помочь мне отомстить, сколько бы времени это ни заняло. К тому же в армии ты больше не нужен, а ничего другого у тебя нет. Мы с тобой похожи, Стоун, тебе тоже некуда податься.
Он крепче сжал вожжи, глядя вперед.
– На востоке у меня есть определенные обязательства перед семьей.
– Судя по тому, что ты говорил, твоему отцу, сенатору, наплевать, увидит он тебя или нет. Отец вычеркнул тебя из своей жизни в ту минуту, как услышал о твоем увольнении.
Хотя Боуи и сам так считал, но слова Рози полоснули его по сердцу. Отец никогда не простит ему позорного увольнения, какова бы ни была истинная причина. Сенатор смирился бы с убийством Лютера Рэдисона, но не с увольнением из армии за недостойное поведение.
– Ты права, - согласился Боуи. - Но у меня есть и другие обязательства.
– Например?
– Я не могу тебе этого сказать, Рози. Может быть, со временем.
– Не важно, - заявила она, равнодушно пожав плечами. - Ты все равно никуда не уедешь.
Чем дольше Боуи оставался в Пэшн-Кроссинге, тем не-разрешимее становилась его дилемма. Он считал непростительным по-прежнему позволять Сьюзен и отцу считать его мертвым. Вне всякого сомнения, они отслужили панихиду, и Сьюзен носит траур, отказавшись от балов и развлечений, которые так любит. Едва ли она чрезмерно горюет по Боуи - в сущности, они толком и не знали друг друга, - но вдовство для нее серьезное испытание.
