— Ты художник? Я думал, ты партизан, — сказал мальчишка. Похоже, он был здорово разочарован.
Я невольно улыбнулся его непосредственности.
— Партизан, — заверил я. — Но иногда рисую.
— А с кем вы сражаетесь?
— Мы сражаемся с нехорошими дядьками, — насмешливо ответил я, подчеркнув это наивное, такое неуместное слово. — А ты как думал?
Мальчишка вспыхнул, веснушки на его горбатом носу потемнели.
— Мне, между прочим, шестнадцать лет, — надменно сообщил он. Я удивился, но деликатно это скрыл. На вид я не дал бы ему больше тринадцати.
— Как тебя зовут? — спросил я, отодвигая пергамент.
— Джейкоб.
— Ладно, Джейкоб, тебе я скажу, хоть это и военная тайна. Мы надираем задницы всяким лордам. Тем, которые много о себе воображают.
— Здорово! — оживился мальчишка. — А зачем?
Хм. А парень непрост — сразу зрит в корень. Такого бы мне в разведывательный отряд…
Я вдруг вспомнил, что нахожусь в руках фанатиков, собирающихся вырезать мне сердце, и вряд ли когда-нибудь еще займусь подбором людей в разведывательные отряды. От этой мысли у меня заныло под ложечкой, и я поспешно сменил тему.
— Знаешь, это сложный вопрос. Я тебе как-нибудь объясню… Потом.
— Хорошо, — легко согласился Джейкоб. — Ты ведь еще долго тут пробудешь.
Его общительность определенно мне нравилась. Мне хотелось предложить ему присесть, но я боялся спугнуть его. К тому же я не знал, имеет ли он право здесь находиться — может, просто заболтался. С другой стороны, спокойствие в его глазах и роль, которую он исполнял в кровавом обряде, свидетелем и почти участником которого я стал, явно говорили о том, что всё не так просто.
— Да? — небрежно спросил я. — И насколько долго?
— Алоиз говорит, что надо посылать Стальную Деву. А отец не хочет — боится. Они пока спорят об этом. Ну, в конце концов, они ее всё-таки пошлют. Отец всегда делает то, что говорит Алоиз. В общем-то, это правильно, Алоиз знает, как будет лучше. Отец и Ржавого Рыцаря будить не хотел, но они просто не знали, как тебя иначе найти — ты же всё время прячешься, хоть и не от нас…
— Подожди, подожди, — осадил я его. Всю жизнь я ненавидел таких трепачей, часто срывая зло на Юстасе, но теперь жадно глотал каждое слово, неосмотрительно вылетавшее из мальчишеских губ. — Твой отец? Кто он?
— Ты его видел. Он был главным в ритуале освобождения… Только ничего не вышло. Миранда не Проводник. Ну, я так и знал, мне казалось, что вряд ли такая, как она, будет Проводником.
Так. Значит, негодяй в белых одеждах — отец этого сопляка. Можно попробовать взять мальчишку в заложники…
