Уже несколько лет прошло с тех пор, как Энн поняла, что она и несравненный друг ее не обо всем судят одинаково; и потому ее нисколько не удивляло, что леди Рассел не усматривала ничего странного или подозрительного, ничего, наводящего на мысль о тайной подоплеке, в той настойчивости, с какой мистер Эллиот искал с ними примирения. Леди Рассел находила вполне естественным, что мистер Эллиот, достигнув зрелых лет, задался целью поправить отношения с главою рода, и всякому человеку разумному это рекомендовало его с самой выгодной стороны; ясный рассудок всегда излечивается от глупых заблуждений юности. Энн, однако, позволяла себе слушать леди Рассел с улыбкой и наконец помянула Элизабет. Леди Рассел слушала, смотрела и в ответ лишь уклончиво заметила: «А-а, Элизабет! Пусть будет Элизабет. Поживем – увидим».
Леди Рассел все предоставляла будущему, и Энн по зрелом размышлении решила ей покориться. Сейчас ничего нельзя было заключить. В этом доме Элизабет всегда была первой и обыкновенно окружена такой почтительностью, привыкла к таким знакам вниманья, что больше, казалось уж, некуда. К тому же не следует забывать, что мистер Эллиот всего семь месяцев как овдовел. Промедление его было более чем извинительно. В самом деле, нередко, видя креп на его шляпе, Энн корила себя за непозволительные мысли; как бы ни был несчастлив этот брак, мистер Эллиот слишком долго прожил со своей женою, чтобы вот так, вдруг и разом, забыть печальный опыт, связанный с ее утратой.
Однако, к чему бы это все ни вело, он был, без сомнения, самым приятным из их здешних знакомых. Она ни с кем не могла сравнить его; с отрадой болтала она с ним о Лайме, где стремился он вновь побывать, кажется, не меньше, чем сама она. Не раз они возвращались к обстоятельствам их первой встречи. Из слов его явствовало, что он тогда смотрел на нее с живейшим интересом. Она и сама о том догадывалась; и она не забыла, как посмотрел на нее тогда тот, другой.
Не во всем их суждения были сходны. Он, замечала она, куда более придавал значения чинам и связям. И не из одной только учтивости, но с искренним увлеченьем входил он в заботы отца и сестрицы, которые, ей казалось, были их недостойны. Однажды утром местная газета оповестила, что Бат ожидает прибытия вдовствующей виконтессы Дэлримпл и дочери ее, достопочтенной мисс Картерет; и покой в доме на Кэмден-плейс на много дней был нарушен; ибо Дэлримплы (на беду, по мнению Энн) были в родстве с Эллиотами; глава рода мучился мыслью о том, как достойным образом им представиться.
