– У меня спирт есть, – тихо сказала Илга, – медицинский. Если нужно.
Терехов обернулся. Илга стояла уже у двери, и лицо у нее было красным.
– Нет, нет, не нужно, – быстро сказал Терехов.
И когда хлопнула за Илгой дверь, он встал и начал ходить по комнате. «Вот смешно, – думал Терехов. – Она предложила мне спирт, чего никогда не делала, и покраснела, словно шла на преступление, она и думала, что идет на преступление ради меня. А я отказался от спирта, чего тоже никогда не делал, а сейчас и подавно не должен был делать».
Терехов стал одеваться. Все было сухое, теплое от печки, но надолго ли? Струйки по-прежнему бежали по оконному стеклу. Терехов не спешил, словно после бани не хотел шагать в холод и слякоть, а идти надо было.
Поеживаясь, поругивая каждую каплю, нырявшую за шиворот, Терехов прошел к столовой и за ней, за сваленными досками, увидел желтоватые камни. Их было немного, и Терехов постучал по одному из камушков носком сапога, словно проверяя, настоящий он или бутафорский. Потом заглянул в клуб и школу и, убедившись, что работы в них идут, дав ОЦУ и Надю увидев хоть издалека, двинулся к Сейбе.
У реки его ждала радость.
Севкин трактор переползал Сейбу.
Его кабина плыла по воде, и серый фанерный фургон тянулся за кабиной, как за буксиром.
– Терехов, Терехов, – загалдели ребята, – видишь?!
– Вижу, – сказал Терехов. – Зимовщики Диксона встречают ледокол с теплыми валенками…
Но он был рад на самом деле, и рад не только трактору с фургоном на спине, но и тому, что теперь Севка будет с ним рядом, и кровать в правом углу их комнаты перестанет пустовать. «Молодцы сосновские. И старик молодец», – подумал Терехов о Ермакове.
Севка со своим трактором выделывал сейчас чудеса. Но все, кто стоял на берегу, смотрели на трелевочный спокойно, словно с сегодняшнего утра им пришлось шагнуть в жизнь с иными ритмами и волнениями и там, в этой новой жизни, плывущий через реку трактор никого не мог удивить. А потому и тумаркинская труба молчала. Привыкла.
И все смотрели молча, молча до тех пор, пока трелевочный не застрял у самого бугра с березками, и тут ребята зашумели снова, сразу все принялись давать советы. Севка потихоньку пускал трактор в объезд слева и справа, но и там он не вылез на бугор, и тогда Севка закричал:
– Хлеб жалко. Размокнет, если с ним искать въезда. Лучше заберите.
Терехов хмыкнул: «Заберите», легко сказать, но, наверное. Севка был прав, клеклое, кислое тесто даже с голоду радости бы не принесло, и тут хочешь не хочешь, но приходилось снова лезть в воду.
