экстерриториальной автострады и железной дороги. Только на таких условиях, выдвинутых Риббентропом, Германия согласна была продлить германо-польскую декларацию о дружбе и ненападении (от 1934 г.) на 10 или даже 15 лет и признать действительной германо-польскую границу.
Польша готова была участвовать в походе Германии против СССР, но делиться с нею своей территорией не собиралась. Идея «Великой Украины» ее тоже не устраивала, ибо вызывала естественные опасения за украинские земли, до сих пор входившие в ее состав. «Если немцы не выдвинут плана «Великой Украины», — говорил вице-директор политического департамента польского МИД Т. Кобылянский, — то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину». Но в противном случае, подчеркивалось им, ее выступление невозможно. Так ставили вопрос в Варшаве.
В Берлине проблема восточных земель виделась иначе. Гитлер игнорировал добрую волю польского правительства в вопросе о Данциге. 24 ноября 1938 г. он подписал секретную директиву о захвате Данцига. В ней говорилось:
«Действия строить с расчетом захвата Данцига быстрым ударом, используя благоприятную политическую обстановку. Война с Польшей в планы не входит».
Так что вопрос о Данциге стал тогда для рейха более насущным, чем прожект «Великой Украины».
В те же дни Гитлер обсуждал с начальником штаба Верховного Главнокомандования (ОКВ) В. Кейтелем и командующим сухопутными войсками вермахта В. Браухичем планы войны в союзе с Италией против других «друзей» — Франции и Англии.
Таким образом, к концу 1938 г. последовательность вынашиваемой в Берлине агрессии совершенно изменилась. Если в первые месяцы после Мюнхена не исключалось совместное с Польшей выступление против СССР, то в ноябре — декабре уже было принято решение нанести прежде удар на запад, и в такой очередности: весной 1939 г. — Чехословакия, затем— Польша, а далее — Франция и Англия. Война против СССР отодвигалась на будущее. А в германской печати в целях дезинформации продолжалось муссирование «украинского вопроса»…
План «Великой Украины» завораживал, внушал надежды и успокаивал «миротворцев» по обе стороны Ла-Манша. Чемберлен даже посоветовал французам расторгнуть франко-советский договор: ведь «будущее не совсем ясно»… Английский историк А. Тейлор добросовестно указывает на беспринципную установку британского премьера: «Россия должна сражаться за интересы Англии, но Великобритания и Франция не должны сражаться за ее интересы».
