- Пошли, ты же мне обещал! - крикнула Шейла в самое ухо Бориса и потащила его к танцующим. Он тут же сообразил, что она просто хочет увести его в другое место. Расталкивая парочки, она мало-помалу достигла противоположного края танцевальной площадки.
- Пошли, там нам будет гораздо спокойнее. - Шейла увлекла его в соседний зал, где было еще темнее. Зал этот был поменьше, но в нем тоже толпились танцующие. Шейла тотчас прилипла к Борису, и ее рука скользнула пониже его живота.
- Иди сюда, - сказала она и потащила Бориса в самый темный угол. Там она обхватила его руками за шею, а ногами - за бедра и повисла на нем.
- Танцуй, - простонала Шейла.
Она двигалась в такт музыке, откинув плечи назад и обвивая ногами его бедра. Никто не обращал на них внимания. Да и какое это имело значение. Ведь они находились не в пансионе благородных девиц, а в ночном кабаре в период отпусков. Корантэн на мгновение припомнил, какими словами Шейла описывала ему "Лорд": здесь лучше всего умеют развлекаться. Ничего не скажешь: умеют...
Он задыхался в объятиях мускулистой пиявки, которую никак нельзя было упрекнуть в нерадивом отношении к своим обязанностям. Теперь Шейла почти не двигала бедрами, ей достаточно было ритмично сокращать свои мышцы.
Борису казалось, что его то сжимают в тисках, то отпускают, затем снова сжимают, без передышки.
Шейла впилась губами в его рот. Язык ее был так же искусен. Жрица любви...
Покрываясь потом, они топтались среди танцующих. Было так темно, что даже при желании никто не смог бы рассмотреть, чем они занимаются. В крайнем случае можно было подумать, что уж слишком плотно прижимаются друг к другу. Судороги горячей плоти начали ускоряться по мере того, как убыстрялся ритм музыки. Борис понял, что долго ему не продержаться.
- Да, когда только ты захочешь, - прошептала Шейла, на мгновение оторвавшись от его губ.
Они одновременно испытали такое пронзительное наслаждение, что не смогли сдержать стон.
Когда они возвращались к своему столику, вокруг них вдруг образовалась какая-то давка. Тут Борис Корантэн ощутил, как что-то странно кольнуло его в руку. Как будто ужалила пчела. Почти тотчас же он почувствовал какое-то непонятное головокружение, стены словно заплясали вокруг него. К горлу подкатывала тошнота. Его последней мыслью было безрадостное: "Старею, сердце уже не тянет..." Прежде чем вырубиться, он успел машинально посмотреть на часы. Был час ночи.
Борис не слышал и не видел того, что происходило дальше. Ни как Шейла волокла его с помощью здоровяка в блейзере к выходу, ни как она кричала вышибалам: "Не надо, спасибо, мы сами разберемся. Он просто перепил".
