Но это случилось. Келли Келлер избрали.
Сначала Сенатор общался со всеми, никому не отдавая предпочтения. Высокий и широкоплечий, темпераментный и радостно-возбужденный оттого, что находится здесь, на прекрасном Грейлинг-Айленде, который был ему, по существу, незнаком, ведь он редко бывал в Мэне, лето они проводили обычно на Кейп-Коде, в родовом гнездышке, стараясь не видеть, как изменился полуостров за последние годы, сколько там всего понастроили и сколько понаехало народу… «Иногда не хочется чего-то замечать в своей жизни, пусть это касается даже лично тебя».
Держался Сенатор приветливо и открыто. Счастливое стечение обстоятельств, симпатичные молодые люди, у него был вид человека, настроенного от души повеселиться.
Он и Рей Энник: двое зрелых мужчин, решивших развлечься.
Кстати, поприветствовав хозяйку дома, Сенатор первым делом затащил Рея Энника в угол, чтобы что-то обсудить наедине, потом спросил у Баффи разрешения привести себя в порядок и позаимствовал у Рея бритвенный прибор – по его словам, последний раз он брился сегодня в шесть утра в Вашингтоне.
Он сменил свою белую хлопчатобумажную рубашку с длинным рукавом, которая выглядела бы здесь неуместно официально, на темно-синюю тенниску. Короткие рукава плотно обтягивали мощные бицепсы, в треугольном вырезе на груди курчавились седоватые волосы.
На нем были светлые полосатые брюки.
Отменно свежая летняя одежда.
И еще бежевые спортивные туфли на пробковой подошве, фирма «Л.Л.Бин».
Напитки подавались на овеваемой ветром террасе, все говорили одновременно, и среди гула голосов – спокойный, дружелюбный, ровный голос Сенатора; его осанка, строгий строй мыслей, интонация как бы говорили: вы изучаете меня, я понимаю, но не судите строго', речь шла о грубом нарушении последних решений Верховного суда, об идеологически санкционированном эгоизме и жестокости богатого общества, о том, как систематически сводятся на нет завоевания движения за гражданские права, об отставке судьи Тергуда Маршалла, о конце целой эпохи.
Сенатор вздохнул, поморщился, собрался что-то добавить, но передумал.
У Баффи всегда был наготове какой-нибудь сюрприз.
Вот и сейчас, с приездом новых гостей, возникла перспектива импровизированного теннисного турнира.
Пожимая тонкую руку Келли Келлер, он сильно стиснул ее: «Келли? я правильно говорю? Келли? Келли».
Она рассмеялась. Было приятно услышать из уст сенатора Соединенных Штатов свое детское прозвище.
Он совсем не такой, каким я его себе представляла, он оказался по-настоящему теплым, приятным человеком и держался вовсе не снисходительно…
