Тор, получив эту небольшую отповедь, принялся рассматривать меня с выражением, которое я не в состоянии была объяснить.
— Понятно, — загадочно произнес он. — Вижу, ты стала взрослой женщиной. — И он на мгновение задумался. — Итак, я вижу, что необходимо изменить первоначальный план.
Какой план? Вопрос так и вертелся на языке, но челюсти мои сковало, словно я только что разжевала лимон. С трудом я поддерживала светскую болтовню на протяжении всего ужина, стараясь не выдать своих смятенных чувств. Наконец принесли клубнику, чудо для этого времени года, покрытую толстым слоем крема по-девонширски.
Под конец трапезы на Тора напала странная сдержанность. Я буквально лопалась от нетерпения, но старательно работала над собой до конца ужина — и упрямо отвернулась, когда Тор попытался накормить меня клубникой с ложечки.
— Меня не нужно кормить силком, я не ребенок…
— Мы уже условились об этом, — вежливо согласился он, разливая кофе из серебряного кофейника. — Ну что ж, поскольку у нас с тобою деловая встреча, почему бы тебе не ознакомить меня со своим планом?
Я извлекла из сумки пухлую пачку бумаг и про-тянула ему. Он просматривал одну за другой разрозненные карточки, отпечатанные для меня Чарльзом. Его пальцы пробежались по строчкам, в которых была проставлена степень риска в соотстветствии с количеством долларов.
— Боже правый, кто же для тебя все это напечатал — динозавр? — пробурчал он, покосившись на меня.
И извлек из нагрудного кармана миниатюрную машинку, — меньше, чем портативный калькулятор, — один из карманных микрокомпьютеров, штампованных под прессом, не поступивших еще в продажу. Нажимая на едва заметные клавиши, он низко склонился над экраном, считывая результаты.
Пока он был занят, выписывая какие-то данные на бумагу и переводя взгляд то на мои карточки, то на компьютер, я махнула подлетевшему официанту и заказала карамельный крем с как следует прожженным сахаром.
Тор бросил на меня быстрый осуждающий взгляд.
— А мне казалось, что ты не в состоянии будешь проглотить ни кусочка, — заметил он.
— Быть непостоянной — одна из немногих прерогатив женщины, — возразила я.
А когда принесли десерт, он, не отрывая взгляда от карточек, умудрился подцепить ложкой кусочек крема и отправить его в рот, после чего недоуменно скривился.
— Я всегда втайне забавлялся, наблюдая за твоим желанием все устроить по-своему, — признался он. И постучал карандашом по стопке лежавших перед ним карточек. — Согласно всем этим выкладкам, ты имела возможность заниматься воровством на протяжении двух месяцев — не больше. Причем максимально большая сумма хищений — порядка всего-навсего десяти миллионов. — И он принялся за кофе.
