— Не повезло? — повысил голос фермер. — Одну изнасиловали бандиты, да так, что она не выжила, другая, Пегги, испустила дух при родах, а у моей малышки Сюзан появилась седина. Представь, Гэри, ее можно принять за сестру Салли!
Воцарилось неловкое молчание. Старший тронул фермера за рукав.
— Завтра я зайду к тебе с кувшинчиком вина, Сонни, обещаю. Вспомним старое, как когда-то.
Фермер кивнул, не поднимая головы. Потом, хлестнув лошадей, пустил их вскачь.
Старший еще долго смотрел вслед скрипучему фургону и жевал травинку. Затем, повернувшись к молодому напарнику, проговорил:
— Слушай, Джимми, я когда-нибудь рассказывал тебе про Портленд? До войны мы с Сонни частенько туда наведывались. Я был еще ребенком, а у них заправлял этот наш мэр, который метил в...
Больше Гордон ничего не разобрал, так как стражники скрылись за воротами.
* * *
При иных обстоятельствах Гордон долго размышлял бы о том, что узнал из подслушанного разговора насчет общественного устройства Окриджа и его окрестностей. Фермер, делаясь вечным должником, вынужден оплачивать долг урожаем — вот вам стадия крепостного права в классическом виде. Гордон читал о подобном в учебнике истории для второкурсников — давным-давно, в другой жизни. Это называлось феодализмом.
Впрочем, в данный момент у него не было времени на философию и социологию. Его захлестывал гнев. Бешенство, охватившее его сегодня, когда пришлось на потеху преследователям уносить ноги, не шло ни в какое сравнение с праведным негодованием, душившим его сейчас, когда он услышал, какое применение уготовано обнаруженным им медикаментам. Стоило Гордону подумать, какие чудеса исцеления творил бы с ними знакомый врач из Вайоминга... А ведь большая часть этих лекарств не позволит безмозглым дикарям испытать даже кратковременного блаженства!
Ему сделалось тошно. Перевязанная правая рука снова напомнила о себе. Он наверняка мог бы без особого труда перелезть через стену, найти склад и потребовать свою долю находки... Оскорбления, боль, сломанный лук чего-то да стоят!
Впрочем, возникшая перед мысленным взором картина не доставила ему удовольствия. Тогда он принялся фантазировать. Вот бы нагрянуть на вечеринку к мэру и перебить всех жадных до власти подонков, возводящих в своем дремучем углу карликовую монархию! Он представлял себе, как, завоевав власть, обратит ее на службу добру, как заставит этих мужланов использовать во благо образование, полученное когда-то, прежде чем ученое поколение не исчезнет навеки с лица земли...
