— Что дальше? — спросила я.
— Надо звать на помощь.
— Начинайте.
— Э-гэ-гэй! — откашлялся и раскатисто крикнул Виктор. — Люди! Кто-нибудь! Народ! Помогите! Мы застряли!
Он кричал минут пять, устал. Потом я заступила на вахту.
— Ay! — тянула с подвываниями, задрав пособачьи голову. — Ау! Товарищи! Вы слышите меня? На помощь! Придите! Ау!
Никто не откликнулся и не пришел нас спасать. Народ точно вымер. Или сидел за дубовыми дверями квартир, не слышал воплей о помощи.
— Бесполезно орать, — горестно вздохнул Виктор. — Надо ждать, пока хлопнет дверь, кто-то выйдет из квартиры или войдет в подъезд.
Ждать пришлось больше часа. Уселись на пол, подстелив газеты, которые Виктор вытащил из своего портфеля. Виктор спросил, что занесло меня в этот дом. Хотела отделаться односложным ответом, но слово за слово — подробно рассказала про Панкина. Надо было поддерживать беседу, сидеть молча на полу лифта совсем уж неловко, а «детская» тема универсальна.
— Безотцовщина, — сделал вывод Виктор. — Некому мальца пороть.
— Бить ребенка — это не метод.
— Отличный метод, проверенный. «Педагогическую поэму» читали? Конечно, читали. И с чего у Макаренко начались успехи? С того, что он отвалтузил своих беспризорников. Как шелковые стали.
— У вас есть дети?
— Дочери четырнадцать лет.
— Вы ее наказываете ремнем?
— Во-первых, девочки — другая статья. Во-вторых, тоже надо в строгости держать. Недавно заявляет: хочу пирсинг сделать. Три дырки в ушах и пупок проколоть, серьгу повесить. Я вот так кулак, — Виктор показал наглядно, — поднес ей к носу и сказал: будешь под папуаса подстраиваться, я тебе все ребра пересчитаю.
— Помогло?
— А как же! Как все нормальные девушки, сделала по одной дырке на ухо. Я сережки подарил золотые с красными камушками… как его?., с рубинчиками.
— Носит?
Простой вопрос заставил Виктора задуматься. Он почесал макушку, развел руками.
— Вроде.
— Скажу вам как педагог, ежедневно имеющий дело с подростками. Если ваша дочь носит старомодные золотые сережки с рубинчиками, значит, либо она — исключительно сильная личность, выдерживающая насмешки подруг с пирсингом, либо задавленная страхом перед вами несчастная девочка.
— А ведь точно! — почесал бороду Виктор. — Не видел у нее в последнее время моих сережек.
— Что и требовалось доказать.
— Между прочим, у вас самой дети есть?
— Двое. Сыну десять. А дочери…
Не успела договорить, как хлопнула, железно звякнула дверь подъезда. Мы одновременно вскочили на ноги. Кричали, перебивая друг друга:
