Совершенно точно знаю, что мой дорогой сын Колечка не страдает дислексией — психическим недугом, при котором обучить ребенка грамоте крайне сложно. Все у него в порядке с психикой! Просто Колька одной рукой делал домашнее задание, другой водил мышкой компьютера. Играл и одновременно выполнял упражнение по русскому.
От моего гнева сына спас звонок в дверь. Точно бы получил учебником по башке! Я не стала дожидаться, что муж откроет на звонок, сама пошла. С целью остыть и успокоиться.
За порогом стояла пара. Он и она, до крайности нарядные. Он держал букет цветов и шампанское. Она — круглую коробку торта. На ней — вечернее платье: одно плечо голое, на втором сборки венчает пышный цветок с блестками. Платье шелковое, пронзительного красного цвета. Макияж по полной программе — наклеенные ресницы, синие тени, слой пудры, румяна, губы обведены по контуру и ярко накрашены. Прическа — из салона: башня, закрученная на макушке, спиральные пряди свисают на щеки и плечи.
Кавалер тоже подстать: отутюженный костюм, белоснежная сорочка, галстук за сто долларов.
Я не успела сказать: «Вы ошиблись квартирой. Свадьбу не здесь играют».
Меня опередил мужчина:
— Добрый вечер! Саша Давыдов здесь живет?
— Тут, — вынуждена была признать. — Са-а-аш! — позвала я, вывернув голову, непроизвольно испуганным голосом.
— О, Равиль! — раздался за спиной голос мужа. — Знакомься, это — моя жена Лида!
— Очень приятно! — Равиль протянул мне цветы. — А это — моя жена Наэля!
— Оччч-ень приятно! — проблеяла я и чуть не застонала от страшных предчувствий.
— Что же мы у порога стоим? — с ненатуральной живостью воскликнул муж. — Лида, посторонись, чего застыла? Милости просим, проходите!
Славно! Проходите! Лицезрейте наше мокрое белье на веревке. Особенно впечатляющее среди детских трусишек выглядят мои бюстгальтеры. Об один из них Равиль зацепился ухом.
За спиной у нежданных гостей я показала мужу два кулака во вращении — секир-башка тебе! «Я тебя предупреждал!» — ответил Саша беззвучно. Может, и говорил, не помню. Но ведь и сам забыл!
— Нет, нет, разуваться не надо, — остановила я попытку дамы снять изящные босоножки на серебристой шпильке. — У нас не принято.
Принято, принято! Как у всех. Но хороша бы она была в своем пурпурном платье и стоптанных шлепанцах!
— Проходите в гостиную… Сейчас я тут немножко… Уберу…
Диван был завален Таськиными игрушками. Сама она сидела за большим столом и рисовала, высунув от напряжения язычок, квадраты.
