— Тогда, — прихожу я на помощь мужу, — ты забыла, что уже не мамина и папина маленькая девочка! А жена! Будь любезна вести себя в соответствии с социальным статусом, определенным моральными и этическими нормами, а также актами законодательства и подзаконными распоряжениями правоустанавливающих органов.
Это я, конечно, от волнения выдала. Волновалась, в том числе, сколько водитель за поездку запросит, ведь у нас в кошельке негусто, с долгами за свадьбу еще не расплатились. Но водитель с нас ничего не взял. Подкатил к Игореву дому, вышел и двери перед нами распахнул:
— Правильно рассуждаете. А моего сына теща с невесткой каждую неделю из дома выгоняют. Бабы! И ведь им морду не набьешь? А пацана жалко. Ну, бывайте!
Чужой человек. А как поддержал нас! И ни копейки не взял!
Дверь открыли Игорь с мамой. Он насупленный, она руки к груди прижимает и смотрит виновато, будто Надежду здесь недокармливали.
Я зятя за руку в дальнюю комнату увела для разговора. А Саша дочь при свекрови песочил, основываясь в этот раз на сельскохозяйственной тематике.
Грозно в пол пальцем тыкал:
— Это теперь твой дом! Поняла? Другого у тебя нет! Корнями врастать! Сорняки полоть! Сеять и выращивать! Ты что же думаешь? Само по себе заколосится и созреет? А труд приложить, спину согнуть? Что посеешь, то и покушаешь!
— Мы на твоей стороне! — говорила я Игорю. — Ты нам как родной сынок. Но не давай ты Надежде лишней свободы! Она язык любит распускать и всех под свою дудочку плясать заставляет. Не в том, Игорек, мудрость, чтобы марку держать, свою точку зрения доказывать! А в том, чтобы кара за содеянное имела следствием наказание, способное вызвать раскаяние содеянным. Понятно выражаюсь?
— По сути ясно, — вздыхает Игорь. — Тысячу раз давал себе слово не заводиться, спускать на тормозах. Но Надя иногда меня доводит! Как специально!
— Правильно, специально, — соглашаюсь я. — Она от рождения натуральная мазохистка. Лет в шесть пальчики в мясорубку опустила и стала ручку поворачивать. Я на крик прибегаю: верещит, орет не своим голосом, но крутит! Интересно ей, видите ли! Если над собой издеваться может, над другим тем паче. Против мазохистов есть только один прием — полное равнодушие. Ты хоть двадцать раз себя через мясорубку проверни — мы ноль внимания.
Дальше я зятю рассказала про одного подсудимого, который произвел на меня впечатление своей силой воли. Во время заседания видно было, что он нервничает. Когда некоторые свидетели выступали, едва удерживался, чтобы не вскочить и не броситься с кулаками на них. Для обуздания эмоций этот подсудимый считал. Тихо одними губами произносил “один, два, три…” — мне со своего места отлично видно было. Оправдать не оправдали, но срок дали условно.
