И тут его ждал сюрприз. Машины глаза неожиданно наполнились слезами, подбородок задрожал.
– Борис Максимович… – прошептала она, – у меня нет… нет вашей папки!..
– То есть как?! – громче, чем надо, воскликнул Размахов, и Маша шарахнулась от него к стенке. Лицо Марины приобрело безнадежно-отчаянное выражение.
– Все украли! И… и деньги! – выговорила Маша и тут, не выдержав, разрыдалась. – Там вещи были… дорогие… Я к вам на показ хотела съездить… Я у знакомых заняла!..
– О черт! – только и сказала Марина и, отойдя к окну, закурила, предоставляя Размахову самому разбираться с рыдающей девушкой.
Вконец запутавшаяся в хитросплетениях судьбы, Маша поила гостей на кухне чаем, догадываясь, что карьеру модели, во всяком случае с помощью этого агентства, ей сделать уже не удастся. Размахов, конечно, на словах ее жалел, обещал помнить о ней и сразу вызвать, как только представится подходящий случай, и даже кое с кем ее познакомить, но, после того что она натворила, Маше в его добрую волю верилось с трудом.
…Выйдя из подъезда, Размахов вздохнул и потянулся. Вовсю шпарило солнце, тело было ватным, глаза болели: давала себя знать тяжелая ночь.
– Что ты предлагаешь? – спросил он у Марины. – Каковы будут дальнейшие действия?
– Предлагаю провести время до отъезда с пользой. Денежки нам все равно улыбнулись… Я предлагаю о проблемах подумать в Москве. Например, раз уж мы здесь, – Марина принялась листать путеводитель, – можем посетить, например, музей военно-морского флота, музей Крамского, музей Дурова, отца-основателя цирковой династии Дуровых… Ну знаешь, дрессировщики?
– Дуры вы, – передразнил ее Размахов. Лучше снять номер в отеле, – сказал он, решив смириться с ударом судьбы, – я бы сейчас в кровать завалился часика на четыре.
– У человека карьера летит к черту, – вздохнула Марина, – а вам только бы в кровать завалиться… Все вы, мужики, одинаковые.
Возвращались они в полном молчании. Помириться с Мариной они так и не успели, несмотря на краткий и какой-то нервный секс, произошедший между ними в гостиничном номере лучшей местной гостиницы. Наоборот, они словно дулись теперь друг на друга за что-то и старательно смотрели в разные стороны. Хуже всего было то, что размаховское лирическое настроение не улетучилось. Это значило, что придется совершать какие-то поступки, которые никакой выгоды лично Размахову не принесут. Например, навестить родителей, сделать Марине предложение или пожертвовать деньги на ремонт храма.
