– Два дня назад этой картины здесь не было, – вскользь заметил Турецкий, поднимаясь вслед за Катей на второй этаж.
– Да, – согласилась она. – Я попыталась, что называется, «передвинуть мебель». Хочу что-нибудь здесь изменить. И потом, это Жорина картина. А он нам – не посторонний.
В просторной комнате был только черный беккеровский рояль и стенной шкаф, заполненный какими-то папками, возможно нотами.
– Здесь Юлька занимается музыкой, – объяснила Богачева.
– Простите. «Жорина картина»? Вы имеете в виду Мальцева? – удивился Турецкий.
– Ну да, а что такого? Он был неплохим художником. А эта картина просто блеск. Я ее купила за шесть тысяч долларов… Вот, смотрите ваши фотографии.
Шесть косых! Ай да Мальцев, ай да сукин сын. Тут есть над чем подумать. Почему она так раскошелилась? Возможно, «Вернувшийся с войны» того и стоил, но однако же при живом Богачеве мальцевская картина в доме не висела. И его единственного из всей команды секьюрити не уволили. Есть какая-то скрытая связь между Катей и Жорой?
Пять минут спустя Турецкий, сидя в беседке, разбирал ворох снимков, цветных и черно-белых, сделанных в самых разные годы. Самым интересным в Богачеве бесспорно были глаза. Они сохраняли чуть насмешливое выражение в самых разных ситуациях. От детского сада до защиты дипломной работы… Вот Леня сидит за роялем… А вот он с подбитым глазом… А вот, совсем юный, с незнакомой девушкой. Групповые снимки: с родителями, с коллегами по какому-то – судя по интерьерам и по одежде пятнадцатилетней давности – советскому учреждению… Вот снимок, сделанный на каком-то складе оргтехники: десятки, если не сотни ящиков с компьютерами и комплектующими… Но глаза изменились. Словно в них вставили цветные контактные линзы. Хотя чушь, конечно, на старом черно-белом снимке это не определишь. Да и какие тогда линзы. Но нет, что-то все же изменилось в лице. Словно оно вытянулось? Или просто морщины резче обозначились возле крыльев носа и на лбу? А ведь, судя по датам, разница между двумя последними фотографиями невелика. Да мало ли что может с человеком произойти. Да еще в нашей-то замечательной стране, где он, к слову сказать, так вольно дышит…
Наконец, через двадцать пять минут мужчинам, стоящим в море, кажется, надоело это занятие, и они поднялись наверх, на террасу. Мельком поздоровались и прошли в дом. Очевидно, приняли душ и переоделись. Вышли оттуда еще через пять минут в сопровождении Кати. У каждого в руках было по стакану. Один из них был поплотнее и постарше, примерно ровесник Турецкого, второй – соответственно постройней и моложе лет на десять. Но главное различие оказалось в шевелюрах. Молодой был значительно светлее и с большими залысинами. Ровесник Турецкого обладал копной темных волос, в которых значительно преобладала седина. У него было довольно живое лицо и взгляд, направленный точно на собеседника. Молодой был слегка отмороженный и во время беседы смотрел исключительно в землю.
