Она в раздумье покачала головой.
– Второе – вряд ли. Он не казался мне настолько состоятельным человеком. Думаю, что Артур Карлович должен быть известен как оценщик.
– Хорошо бы это было так. Тем легче будет его найти. Катя, а вы бывали в его московской квартире? Знаете адрес?
– Конечно. Он живет в самом центре, на Варварке.
– Давайте ему сейчас позвоним, – предложил Турецкий.
– Не стоит, – она покачала головой. – Я уже пыталась неоднократно. Никто не подходит.
– А его внук, гувернер вашей дочери, разве не знает, где находится его дражайший дедушка?
– По крайней мере, мне Виктор об этом ничего не говорил. Да и ведь допрашивали его уже, – напомнила она. – Так что, если бы он об этом говорил, вы бы уже знали. Нас ведь всех уже допрашивали. На следующее утро.
– Кстати, раз уж речь зашла о Викторе. Каким образом он попал в ваш дом?
– Он – внук своего деда, – напомнила Катя. – Для нас этого было достаточно.
– То есть это значит, что старшему Гукку вы доверяли абсолютно.
– В общем, да.
– Настолько, что доверили своего единственного ребенка его внуку?
– Послушайте, чего вы хотите от меня?!
– А чему он учит вашу Юлю? – не обращая внимания на ее раздражение, спросил Турецкий. – Ведь в школу, пардон, гимназию, она еще не ходит, по вашему признанию. Или уже осваивает науки дома?
– Он учит ее языкам. Он блестяще знает немецкий, очень неплохо английский и чуть хуже – французский.
Турецкий поднял руки вверх, сдаюсь, мол.
– Еще родственники у Гукка есть?
– Нет, насколько мне известно. Родители Виктора погибли. Довольно давно, – тут же добавила Катя, заметив, что Турецкий готов был задать вопрос по этому поводу.
Турецкий окончательно обессилел и мысленно капитулировал, но постарался придать лицу надменное выражение.
– Ладно, пока закончим на этом, только скажите мне, когда, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Гукком-старшим?
Оперуполномоченный МУРа Владимир Софрин. Москва. 24 августа, 14.10
С утра зарядил обложной дождь. Только к обеду он истощил свои силы и стих. Небо прояснилось, и сразу же по обильным лужам весело заскользили солнечные лучи.
Софрин, рядовой муровский опер, глядя из окна своего кабинета на эти изменения в природе, не улыбался и не светлел лицом. Предстояло заняться новым оперативным делом, которое вчера поручил ему лично начальник МУРа, генерал-майор Грязнов. А уж он-то никогда не подсовывал пустышек, не говоря уж о том, что относился к Софрину чуть ли не как к родному сыну. И Володя старался изо всех сил, чтобы не подвести своего наставника.
