– Да, насчет последнего ты, пожалуй, прав. Насчет занудства, я имею в виду, – засмеялся Турецкий. – Ну и насчет мэра… Вообще говоря, его можно понять. Как к нему ни относись, а дело-то он знает, все отмечают, что город просто на глазах меняется. А об него ноги вытирают – как об первоходка на зоне…
– Да, что-то больно уж кто-то взялся его жрать… Я скажу тебе так: я к нему всегда… как бы это… объективно относился, понимаешь? А выборы подошли – вместе со всеми за него голосовал. Никуда не денешься – больше не за кого…
– Вот-вот, мы за него все проголосовали, а теперь любуемся, как его жрут чуть ли не в открытую. То телевидение, то кто-то из президентского окружения, то министр внутренних наших дел людей в городской милиции тасовать начал, убирать тех, кто к мэру слишком лоялен… Я думаю, и последнее покушение тоже ко всей этой каше отношение имеет.
– Ну это ты брось. Чего гадать раньше времени. Сейчас Славка приедет – и все нам прояснит, все-таки его хлопцы как-никак уже успели там поработать.
Но Меркулов ошибся: приехавший вскоре Грязнов тоже особой ясности в дело не внес…
Ввалился румяный с мороза, как всегда шумный. Застрял в дверях и сразу, с порога, попросил секретаршу хозяина кабинета:
– Клавдия Сергеевна, будьте ласковы! Дайте чаю скромному герою угрозыска, и если можно, то побыстрее: мороз, знаете ли, вполне ощутимый! – И только потом соизволил заметить друзей: – Или вам тоже чайку заказать, чиновнички? – И, не дожидаясь ответа, скомандовал млеющей Клавдии Сергеевне: – И еще, пожалуйста, два. Этим вот страдальцам от юриспруденции!
И лишь увидев, что Клавдия Сергеевна занялась чаем, переключился на друзей окончательно.
– Ну как я вам, ребята? – самодовольно спросил он. – Понравился мой дебют в прямом эфире?
– Ты-то? Ты-то нам понравился, – усмехнулся Турецкий. – Ты нам всегда нравишься. А вот текст твой… Ну то, что ты молотил, – как-то не очень…
– Ой-ёй, – огорчился Вячеслав Иванович. – А я так старался, чтобы даже следователю Генпрокуратуры все было понятно…
– Ну ладно, хватит вам, – притормозил эту легкую пикировку Константин Дмитриевич, что оказалось кстати еще и потому, что секретарша наконец принесла чай.
– Эх, балда я, балда! Зря я чай выклянчил! – сказал Грязнов, любуясь подносом в руках Клавдии Сергеевны. – Надо было мне кофе просить.
– Это еще почему?
– Да потому, что к кофе коньяк положен! – Он подмигнул секретарше.
– Коньяк – это гостям, – засмеялась та. – А вы у нас свой. Да к тому же на совещание прибыли…
