Турецкий просто опешил от такой наглости. Это он, значит, нецензурно хамил? Оскорблял действием и наносил моральный ущерб?!
– И не надо мне говорить, что вы не знали, кто он такой, – пресек его попытку возразить генеральный. – Во-первых, вы неоднократно бывали в администрации президента, я правильно понимаю? И могли бы запомнить тамошних сотрудников хотя бы в лицо. А во-вторых, работнику Генпрокуратуры, тем более следователю по особо важным делам, вообще негоже напиваться до поросячьего визга в общественном месте. Не умеете пить – сидите дома! – Замятин с отвращением посмотрел на свой стакан, но сделал еще глоток.
Турецкий поставил бы сто к одному, что и сам генеральный вчера здорово выпил – и цвет лица, и неуместная в такую погоду жажда о чем-то да говорят понимающему человеку. А Замятин между тем, почувствовав прилив новых сил, забегал по кабинету, энергично разрубая кулаком воздух перед собой:
– Я уже устал повторять, что пьянство, хамство, а тем более рукоприкладство несовместимы с прокурорским мундиром! Вообще аморальное поведение в любых его проявлениях должно караться самым жестоким образом. И если бы не ваши, Александр Борисович, былые заслуги и не заступничество Константина Дмитрича, – быть бы вам завтра же на бирже труда!
Беготня генерального окончательно вымотала, он упал в кресло и прикрыл ладонями лицо, чтобы не видеть больше осрамившегося «важняка», а может, опостылевшую минералку.
– Немедленно напишите подробный рапорт, в котором не забудьте пару раз упомянуть о том, как вы глубоко раскаиваетесь. А кроме того, перед Братишко вам придется извиниться лично. Для начала можно попробовать по телефону. И не дай бог, – Замятин из последних сил трахнул кулаком по столу, – до меня еще раз дойдет информация подобного рода! Пеняйте на себя. Все. Свободны.
– Она хоть того стоила? – поинтересовался Меркулов, когда они вышли из кабинета Замятина.
– Стоила, – буркнул Турецкий. – А козлу этому я в следующий раз и правда морду набью. Гаденыш, ответить, как нормальный мужик, он, значит, не мог, а ябедничать научился. Молокосос хренов!
– Ты только в рапорте не пиши про то, что в следующий раз будет, ладно? – усмехнулся Меркулов. – И про молокососов и гаденышей тоже пока, пожалуй, не стоит.
– Ладно, не буду.
Войдя в кабинет, Турецкий в сердцах пнул ногой стул для посетителей, подумал и выплеснул в горшок с кактусом остатки остывшего кофе. Кактус возмущенно передернул иглами – захотелось пнуть и его, но Турецкий сдержался.
