Я подошел ближе и снял скотч со рта. Скотч был синий, и цвет лица уже к нему приближался. Она попыталась что-то сказать, но ничего не вышло, только хрип. Через минуту-другую, прокашлявшись, порозовела и наконец заговорила. Хотя, по мне, так лучше бы молчала.
– Кто здесь? Кто вы? Что вам нужно от меня?! Где я нахожусь?!
Я поморщился. В каждом фильме про похищения об этом спрашивают. Хотя, если разобраться, что еще я мог от нее услышать? Да и к чему мне вообще ее разговоры. Я подумал и прилепил скотч обратно. Пусть помолчит.
Женщина стала извиваться, визжать и колотить ногами по кровати.
– Бесполезно, – сказал я. – Тут вокруг ни души, неужели вы думаете, что я стал бы вас похищать, чтобы привезти в такое место, где кто-нибудь сможет услышать эти вопли? Будете себя хорошо вести, придумаю вам какое-нибудь послабление.
Я выключил свет и вернулся на кухню. По дороге позвонил Альбине:
– Она у меня.
– Отлично, жди.
– Что значит – жди? Где хирурги? Куда мне ее везти?
– Доктор попал в аварию, – хладнокровно сообщила Альбина. – У него сломаны руки в нескольких местах.
– О черт! Что будем делать? Подожди, но у нас же четыре хирурга! Разве этого не достаточно?
– Этот был основным. Жди, пока я найду замену. Никуда не уезжай.
– Сколько ждать?
– Не знаю пока. Несколько дней, скорей всего, придется. Все, вешай трубку, мне надо дать телеграмму.
– Телеграмму? – глуповато переспросил я.
– Потом объясню. – Я почувствовал, что она начинает закипать, и дал отбой.
Слон закончил с кроссвордом и готовил мясо в горшочках. Я присел на угловой диванчик. Закурил.
– Пива хочешь? – спросил Слон. – Имей в виду, она ничего не ест и не пьет.
– Сам возьму. Ты можешь возвращаться в Москву. – Я вытащил двадцать стодолларовых купюр. Слон не глядя засунул их в карман. Он никогда не пересчитывал деньги, которые брал у меня.
А Альбина ведь действительно посылала телеграмму своему мужу. Тому самому человеку, который разыскивает ее. Это очень смешно. И хотя я ничего сам не видел, хорошо могу себе представить, как развивались события. Несмотря на то что телеграмма отправлялась вечером, она должна была быть доставлена в дом на Николиной Горе в девять часов утра, чтобы Босс оказался в цейтноте, чтобы у него не осталось свободного времени на размышления и колебания.
Итак, Босс спал. Он был классической совой, ложился на рассвете и утром спал особенно крепко и сладко – на этом строился весь расчет.
Возможно, он спал один, возможно, с любовницей. У него их две. Одна – аспирантка МГИМО, другая – статистка из кремлевского балета, но не суть, никакой роли у нее в дальнейшем действии не было. Итак, вот он спит, но появляется Жора. Коротышка влетает в спальню, в особо серьезных случаях у него имеется такое эксклюзивное право, и будит Босса со словами:
