Так вот почему секьюрити отвел его, Турецкого, к своему шефу, как только он, Турецкий, заикнулся о домашних животных. И это же объясняет испуг Лебзяка, когда Турецкий спросил, где же этот «зоологический» отдел находится. Наверно, решил, что, ко всем бедам, Генпрокуратура заинтересовалась еще и этим делом.
– А вы ходили в этот карантин? – спросил Турецкий. – После того как поймали этого натуралиста?
– А как же! Вот с Ириной Васильевной сегодня вместе и ходили.
– Ну и остался там еще кто-нибудь?
– Только то, что они последний раз умыкнули. Два удава и собака.
– Собака, – прищурился Турецкий, – конечно, стаффордширский терьер?
– Откуда вы знаете?! – оторопел Иванов.
– Я же вам говорил, что я знатный собачник. Ну пойдемте в ваш зоопарк. Я бы хотел на него взглянуть.
…В клетке сидел зверь с белой короткой и блестящей шерстью. Это была крепко сбитая, мускулистая, но в то же время изящная и проворная собака. Но страшнее всего выглядела голова на массивной, чуть изогнутой шее. Резкий переход ото лба к морде. Короткие уши стояли торчком. Широко расставленные черные круглые глаза смотрели одновременно настороженно и угрожающе. Черный кончик носа слегка подрагивал. Челюсти совершенно жуткие, и крокодил бы позавидовал.
– Дай, Флип, на счастье лапу мне, – сказал Турецкий. – Сукин ты сын.
Когда Турецкий появился в Генпрокуратуре, Меркулов был на совещании у генерального. Миши Федоренко тоже не было на месте. На столе у него, как всегда, были разбросаны бумаги. Турецкий взял одну:
«Ту-154, размеры: длина 47,90 м; размах крыла 37,55 м; высота 11,40 м; площадь крыла 201,45 кв. м (площадь крыла без наплыва 180,01 кв. м); размах горизонтального оперения 13,40 м; максимальный диаметр фюзеляжа 3,80 м; база шасси 18,92 м; колея шасси 11,50 м. Ширина пассажирского салона 3,58 м, высота до 2,02 м. Экипаж 3 человека; пассажиров 180 человек (салон выполняется в 3 компоновках – на 154, 164 и 180 мест, в данном случае – 154)».
– Серьезно к делу подходишь, молодец, – сказал он Федоренко, когда тот появился. – Нашел что-нибудь?
– Да как сказать, – замялся Миша.
– Ну тогда отбой, можешь считать, что дело закрыто.
– Сан Борисыч! – У Миши даже слезы на глаза навернулись. – Да как же это?! Я же только начал!
– Ничего не могу поделать, – вздохнул Турецкий, как бы грустно, а на самом деле радостно. – Мы свою часть работы выполнили, остальное за фээсбэшниками. Приготовишь мне отчет – и отдыхай.
Турецкий решил не ждать приема у начальства, а нарушить субординацию и ехать в Кремль. Но по дороге не выдержал и позвонил Меркулову. Меркулов сказал:
