Я должен был отправиться в тюрьму, откуда мне предстояло предстать перед судом за убийство, которого я не совершал.
Для меня почти не было сомнения в том, что Прадо получил смертельный удар от исчезнувшего Да-Коста. Остальная шайка в этом деле не участвовала. Но я совершенно не мог себе представить, когда и где разыгрался трагический случай. И, против того, меня чрезвычайно интересовало, каким способом полиции удалось раскрыть подлинность моей личности.
Поспешный отъезд Морица из "Аштона" был несомненно связан с этой историей, и теперь я понимаю, почему прочитав телеграмму, он так испытующе посмотрел на меня...
Несмотря на серьезность положения, я не был особенно расстроен. В самом деле, кроме страстного желания лечь в постель, я испытывал еще невероятное и самое искреннее чувство облегчения при мысли о том, что с этим делом раз и навсегда все покончено. Стюарт Норскотт мне порядком надоел, и я находил странное удовольствие при мысли, что снова стал Джоном Бертоном, хотя бы и обвиненным в убийстве...
Наш экипаж тем временем, остановился перед Боунэ. Мы вошли в канцелярию, большую и очень опрятную комнату, где стояли два американских бюро. За одним из них сидел человек с военной выправкой, но в штатском. Он что-то писал.
- Это - мистер Джон Бертон! - доложил мой спутник, и в его голосе прозвучала простительная хвастливость.
Затем, обращаясь ко мне, он прибавил:
- Это следователь Кортис: он вам прочтет обвинительный акт!
Следователь Кортис быстро овладел своим минутным волнением.
- Где вы его арестовали? - спросил он резко, с любопытством и интересом глядя на меня.
- В Парк - Лэйне! Я как раз наводил там справки, когда мистер Бертон подъехал на автомобиле вместе с другим спутником. Мне не оказали никакого сопротивления.
Кортис кивнул головой.
Встав, он перешел через комнату к целому ряду небольших папок и, вынув из одной из них какую-то бумагу, сказал:
- Я прочту вам ваш обвинительный акт!
Боюсь, что сейчас не восстановить с точностью содержание этого документа... Короче говоря, меня обвинили в преднамеренном убийстве Стюарта Норскотта, совершенном в ночь на пятое сентября, в доме, называемом "Боксе - Рентс" на Ист-стрит, в Стэпни...
Нечего и говорить о том, что несмотря на мою сонливость, я слушал чтение обвинительного акта с величайшим вниманием.
- Очень вам благодарен, - сказал я, когда следователь кончил читать, и я тут же зевнул, не имея сил дальше сдерживаться. - Простите великодушно, вырвалось у меня, - за мой неуместный зевок, это было очень интересно, но откровенно говоря, я так хочу спать, что еле держусь на ногах.
