Волк вскинул морду к небу. Выразительные ноздри затрепетали.
— Хороший запах, — сказал он мечтательно. — Очень даже…
На поляну выскочил огромный лесной кабан. Я сразу уловил, что кабан молод, нагулял жирок на лесных желудях, мясо сочное, не испоганенное тугими жилами, и моя рука потянулась за луком.
Волк зарычал, забежал сбоку, выставил клыки. С таким зверем не справится, зато развернет левым боком, умница, стрела войдет в сердце по самое оперение…
Кабан всхрапнул, взглянул на волка, на меня, снова на волка. И вдруг с огромной скоростью понесся на меня! Я уже знаю, какую скорость развивают эти чудища, сшибут слона, поспешно выронил лук и ухватил меч. Лучше бы копье, но я варвар, копье не положено, так что поспешно развернул коня, выставил меч острием вперед и напряг кисть. Если рука станет твердой, как дерево, и если сдержу удар, кабан сам нанижет себя на лезвие, как жук на булавку…
Кабан несся, как транспортер. Я изготовился, окаменил мышцы. Кабан как-то странно подпрыгнул, избегая лезвия, передо мной мелькнуло белое тело. Я ощутил мощнейший удар, сильные руки схватили меня за горло.
Небо и земля поменялись местами. Я грохнулся так, что искры разлетелись, как при фейерверке. Надо мной обезумевшее от ярости белое человеческое лицо, сильные пальцы сжали мне горло. Я хрипел, мои руки попытались перехватить его кисти, оторвать, но враг оказался не слабее меня, к тому же сверху, а главное — умеет и любит драться, в то время как я только ношу красивые пляжные мышцы.
Я хрипел, мой язык вывалился, перед глазами потемнело. Потом пальцы разжались, человек захрипел тоже, из рта хлынула кровь и плеснула мне в лицо. Я завопил, кое-как сбросил его с себя, откатился в сторону и сел, весь дрожа.
Из бока этого оборотня торчит рукоять моего кинжала. Как хорошо, что у моего организма нет двух высших, как у меня, нет рефлексий, зато есть рефлексы: когда разум затуманился и утратил контроль, мое неинтеллигентное «я» сумело постоять за себя. А заодно и за меня.
Волк сидит, скотина, смотрит с интересом. Ворон качается на ветке, тоже недоволен, только-только сумел сесть поудобнее, как все кончилось. Конь щиплет молодые листья с кустов, даже не оглянется. Тоже, значит, уверен во мне, я ведь герой, спаситель, освободитель, даже все с прописной.
Я кое-как поднялся, спина болит и не гнется, шарахнулся позвоночником. Да и в голове все еще затихающий звон и мелькающие огненные мухи.
— Привал, — велел я хриплым голосом. — Солнце уже вот-вот скроется.
