богов. Но в остальном никакого напряжения или предчувствия чего-то ужасного не чувствовалось. Напротив, на лицах встреченных им горожан Аталай видел довольство.
Ему уже давно было ясно, что всем обычным людям, далеким от власти, нравилось будущее слияние людей и богов. Народ-избранник! Что еще может так возвысить аймара в собственных и чужих глазах, как не сопричастность великим деяниям, творимым богами на их земле? И какой-то незначительный ночной демон, порой высасывающий людей в глухих распадках и на узких улочках, – совсем небольшая жертва. Благо забирает демон только больных и увечных, причем всё реже...
Не сравнить с временами, когда на ночных улицах свирепствовал сумасшедший жрец, вырывавший сердца у всех без разбора, включая детей.
– Мы ведь так и не выяснили, кто убийца, – пробормотал Аталай.
– Какое это теперь имеет значение?
– Если бы мне удалось доказать, что это Уакаран, это сбило бы с него спесь! Дело пока не закрыто, помнишь? Злодей получил возможность открыто приносить жертвы и потому лишь ушел с ночных улиц... Мы получили бы страшное оружие против него.
– Если и были улики, их смыло дождями, – охладил ярость учителя Ило.
Аталай лишь упрямо сжал губы. Он и сам понимал, как трудно уличить убийцу сейчас, спустя месяцы после последнего преступления, если даже тогда это сделать не удалось.
Таури находился в голом дворцовом саду, среди чисто выметенных земляных дорожек. Он как будто ожидал появления верховного жреца, сидя на каменной, украшенной резьбой скамье, рядом с круглым бассейном. На поверхности воды плавало несколько бурых листьев. Еще несколько лежало на дне мелкого водоема, видимые сквозь тихую прозрачную воду.
Сапана был мрачен. Может быть, поэтому десяток-другой его младших родственников, жен и детей предпочли держаться поодаль в беседках. Даже музыканты старались играть потише.
– Ты уже здоров! – с облегчением воскликнул Таури, когда заметил приближающегося Аталая.
– Уймун считает, что ядовитый шип вынут из меня не до конца, – ответил тот и сел рядом. – Но я его не чувствую.
– Кого ты подозреваешь в колдовстве?
– Уакарана.
– Так я и думал...
Таури вытянул руку, и на его ладони сверкнула золотая бабочка очень тонкой работы. Под действием легкого ветра ее крылышки пришли в движение, будто бабочка приготовилась взлететь.
– Знаешь, я рассчитывал, что поднимусь вместе с богами к звездам, когда придет время.
– Они задержались у нас надолго.
– Даже слишком...
