Мы все еще находились где-то в подвале незнакомого здания. Те камеры, куда бросили нас с Маркелычем, занимали нижний ярус, здесь же располагалось помещение, предназначенное для других целей.
Я осторожно прикрыл дверь и привалился к ней спиной. Сэмка стоял, держась обеими руками за перила лестницы. Его лицо блестело от пота.
— Опять тебе жарко? — спросил я.
— Душно.
— Что ты! Тут, наоборот, сыро.
— И сыро и душно.
— Так не бывает, по-моему.
— Бывает. Вот сейчас как раз так.
— А-а.
— Ага.
Мы замолчали, глядя друг на друга.
— Слушай, Джанки, — произнес Маркелыч. — Но ведь не можем же мы быть на Архипелаге?
— У полузверей? Нет, столько времени мы в отрубе не валялись.
— А может, нас усыпили чем?
— Вряд ли у гоминидов есть гном-тюремщик… — Я хотел добавить «который слышал секретное слово гномов», но вовремя осекся. — Да и с чего ты вообще взял?..
— А это? — Он кивнул на дверь. — Кто еще, окромя полузверей, может таким заниматься?
— Ну… кто-то из аскетских шаманов, пожалуй.
— Это вряд ли, Джанки. Аскеты убивают легко, это да. Но не пытают, кажись.
— Вот-вот, кажись.
Мы опять замолчали,
— Там, внизу, може, есть какой другой выход? — предположил Сэмка.
— Нет там ничего, ты и сам знаешь. Надо сюда идти.
— Надо, — согласился он и стал крутить головой, разминая шею. — Ох, не хочется…
Я пожал плечами, толкнул дверь и шагнул вперед.
Мы шли медленно, стараясь не глядеть по сторонам. Запах здесь висел тошнотворный, и даже то, что я дышал ртом, не помогало — в горле уже першило. Вдоль стен стояли высокие рамы, факелы горели на железных подставках. По центру зала, к широкой двери на противоположной стороне тянулась ковровая дорожка, примерно посередине на ней стояла странная кровать, железная и с колесиками. В рамах под стенами висели обнаженные тела — вывернутые плечевые суставы, изуродованные крючьями запястья, безносые, безухие, а иногда и безглазые головы, переломанные ноги. Ничто не шевелилось, факелы чуть потрескивали, и гулкая тишина наполняла зал. Мы с Маркелычем шли плечом к плечу, одновременно переставляя ноги по ковру.
— Два человека… — говорил Маркелыч. — Гномов пятеро… э, у них даже бороды вырваны… гоблин… троллиха… еще гоблин… ха, гоминид…
— Где? — Я перевел взгляд туда, куда смотрел он. В особо мощной, широкой раме висел полумедведь с взрезанным брюхом. Язык вывалился на заросший шерстью плоский подбородок.
— Могут гоминиды друг с дружкой такое делать? — пробормотал Маркелыч.
Я откликнулся:
