Прикупил я, значит, новый ящик. 24-дюймовый, водонепроницаемый. Теперь могу Руанду хоть на дне бассейна отсматривать. В полной прикидке: маске там и всех делах. Главное, батареи не садятся. Могу вынырнуть, хлебнуть оранжа San Pellegrino и снова на глубину – отсматривать Руанду.
А еще я могу отсматривать Руанду, пока колесую в Милан на своем Cherokee Limited TD 4x4. У меня телега со стиралкой, магнитолой и теликом. Паркуюсь, а сам поглядываю на любых мертвяков, каких хочу.
Руанда – это реальная такая речка из частей тела, нарубленных топором. По TG4 их прилично так видно с вертолета: масса обрубков плывет сплошняком по течению.
Руки, ноги, туловища, вагины тыкаются в спины, головы, ступни, камни и консервные банки. Иногда они налезают друг на друга, но их тут же сносит течением.
Как в калейдоскопе складываются коричневые и черные фигуры. Репортер тарахтит про всю эту заморочку.
По ходу передачи про Руанду стараюсь разобрать, чего там в кадре. Ну, где там люди или хотя бы то, что от них осталось сейчас в кадре.
Еду в горы – мой наручный телик с автонастройкой при мне. Остановишься, глянешь кругом, потрескаешь чего не то – и Руанду смотреть.
Правда, из-за помех на Руанду всю дорогу налезает Video-Music. И тогда внахлестку видно певичек sexy, детские головки, кока-колу, рекламу выборов, репортера, расстрел или там разрубку – короче, где встанешь, то и увидишь.
В какие-то кадры въезжаешь особо. Помню того чела, что палил наобум. Прямо как в Америке, когда такой вот мэнок заходит в «Бурги» и давай бабахать напропалую. Но это так, бывает, остальной пипл живет нормально, вроде нас с вами. А бывает, из-за жары. Или если совсем замонался. Не то что эта месиловка, что заварилась сейчас в Руанде.
А недавно поставил в бундесрате ящик с двух-скоростным видяшником. Теперь вот можно и подристать, глядючи на беженцев из Руанды. Валят всем скопом: дети, старухи, зверьё. Толкаются, падают, вопят, мечутся, чтобы не задавить друг дружку. Пылищи – туча, потому как засуха. Камера оператора нарезает кадры вразнобой. Потом кадры накладываются, а в этот мом
Когда отрезанная голова Микелы скатилась мне в руки, чего-то там шмякнуло, и заглох музон.
Max Emotion, как всегда, угарно зачесывали «Life is Life».
Вот какую я думал думу, когда стальной лист отчикал мне левую клешню.
