Вперед не забегай, назади не отставай
Онсам, получа от любезной своей Пиериды неизвестную вещь, положенную в коробочке и спутанную крепким снурком, вскакивает с жаром, хватает обеими руками гостинец, бежит к уборному столику, ищет кошелька; потом опрометью кидается в свое бюро; но нигде его не находит. Хотя деньги в обоих сих местах на него глядели, но он в восторге своем столь же был слеп, как и они. Он топает ногою в пол, слуга, как сумасшедший, кидается в ту сторону, куда он сам поворачивает глаза. Он доволен, он в восторге, он сердит, Онсам слеп, но мгновенно ум начинает действовать, он сдвигает с руки алмазное колечко, любовный вестник награжден, дается и улетает, а тем оканчивается первое действие, но завес еще не опущен.
Ба! что это руки мои дрожат; о проклятый узелок! дорого ты мне заплатишь за то, что препятствуешь взирать на те прелести, которые ты хранить приставлен. Узелок! нет, это уже много. Я с тобою поступлю так, как Александр с большим узлом. Я тебя разрежу, перережу, постой, скороход! слышишь ли, ножницы, дайте ножницы, я вам говорю. – Но их не найдут. О мучение! это очень похоже на яд! Э! постой, егерь, вынь свой кортик, режь снурок, ну, проворнее. А, а, снурок, я тебя одолел. Ах! Пиерида, ты шутишь надо мною, ты всегда находишь радость томить меня! – О небо! еще узлы, раз, два и еще; все их перережь. Егерь трудится с жаром, коробочка оборачивается в руках господина и слуги необыкновенным образом, упадает на пол, и в ней что-то треснуло, звук сей повторился на щеке егеря. И кончилось второе действие.
Но что ж в коробочке? вы у меня спрашиваете. Ах! не гневайтесь, дайте время, и когда вы уже видели ее наружность, то не отчаивайтесь получить понятие о внутренности, только не торопитеся, нигде спешить не должно, вам я говорю как учитель, а сам часто бываю хуже ученика и часто впадаю в такое ж замешательство каком теперь Онсам, это говорить свойственно человекам, и я не спорю, что человекам свойственно, но неприлично человеку. Постойте: нравоучение, размышление, умоположение, все это здесь некстати. Скажу, что он сам, вынув из коробочки другую золотую коробочку, увидел на ней вместо чаянного им портрета красавицы свой собственный. Да еще и очень в смешном положении: на голове образа его сделана была ветряная мельница, коя при малом движении вертелась взад и вперед; в руку дан ему марот, на конце его торчала голова мартышки с плачущими глазами, с смеющимся ртом, из которого по временам выскакивал язык и дразнил зрителя; а что еще удивительнее, то на языке этом меленько подписана наша пословица:
