Я изъявил свою волю и, поскольку понимал, что должен узнать как можно больше за время церемониального путешествия, прежде чем начать уверенно действовать, назначил дату отъезда. Канцлер и командующий удалились.
Моя жизнь окончательно запуталась — как если бы я был неумелым сборщиком дынь. Внезапно мне так захотелось свободы, что я сбросил с плеч тяжелую мантию. Акиэа поднялся на ноги и заглянул мне в лицо.
— Да, пойдем пройдемся, высший страж.
Из моих комнат был отдельный выход, ведущий в закрытый садик между императорскими покоями и башней королевы. Обычно, когда усиливалась дневная жара, немногие прогуливались там. Я мог надеяться, что останусь один. И вместе с Акиэа вышел наружу.
Такое богатство растительности едва ли можно встретить в любом из Внешних королевств. Для Хабан-джи было удовольствием раз в год отправлять караван во внутренние земли — эту почти сказочную страну, — чтобы тот привозил оттуда редкие растения, которые потом сажали здесь. Я нашел скамью, где сверху свисали гигантские ветви с кружевными листьями, и Акиэа лег поперек тропинки, словно преграждая путь любому незваному гостю.
Не то чтобы она подошла ко мне — ее безнадежные рыдания пробились сквозь мою сосредоточенность. В зарослях высоких растений я нашел ее. Поначалу я подумал, что там съежился ребенок. Распущенные волосы, как мягкое черное покрывало, лежали на ее плечах, маленькие ладони закрывали лицо, а она всем телом содрогалась от рыданий.
Я остановился. Не мудрее ли будет пройти мимо? Кто она такая, вторгшаяся в этот укромный уголок? Вряд ли я произвел хоть какой-то шум, но она вскинула голову так резко, что волосы ее взлетели, и я ясно увидел ее залитое слезами лицо. Это была Берниен, внучка королевы Юикалы. Едва лишь я узнал ее, она увидела меня. Ее рука метнулась ко рту, и в темных блестящих глазах мелькнул страх.
— Девушка, чем ты опечалена? — неуклюже спросил я, поскольку всегда чувствовал себя неловко, общаясь с юными девушками.
Она выпрямилась, сложила руки перед собой в подобающем придворном приветствии и несколько раз судорожно вздохнула. Наконец, справившись со слезами, она сглотнула и ответила мне:
— Царственный, дело в том…— Она замялась, чуть повернув голову в сторону королевской башни, как если бы ожидала, что оттуда донесется упрек, затем снова сбивчиво заговорила: — Царственный, это…— Она широким жестом указала на все, что окружало нас. — Я не привыкла к такой жизни. Тут так много способов выставить себя глупой и…— Она покачала головой. — Обычно один за другим я их открываю — но слишком поздно. Я… я не думаю, что создана для дворцовой жизни.
