Теперь её лицо приняло напряжённое выражение.
— Понимаете, я тогда не знала, каково оказаться запертой в этой… в этой пустыне! В школе Ки-Уэста была девушка… Салли Мэтьюс… По её словам, жизнь здесь такая интересная. Но мне абсолютно нечего здесь делать. И не понимаю, как Крю собирается выдать меня замуж. За кого замуж? За доктора Виринга? Он мне в отцы годится и к тому же думает только о своих растениям. А спасённые с кораблей… они задерживаются ненадолго. Меня всё равно что похоронили.
Персис хотелось спросить, как вписывается Ральф Гриллон в картину жалкой жизни Лидии на острове Исчезнувшей Леди, но она не хотела никаких признаний.
— Вам хорошо, — Лидия снова расчётливо смотрела на гостью. — У вас есть причины отправляться в Ки-Уэст, даже на Багамы. Только не позволяйте Крю решать за вас.
— У него нет никаких причин вмешиваться в мои дела, — ответила Персис. Лидия рассмеялась.
— Крю причины не нужны, он просто поступает по-своему, так, как считает нужным, и неожиданно вы понимаете, что оказались у него под ногтем. Так что берегитесь! — она прикрыла рукой зевок. — Спать хочется. Ко всему привыкаешь. Даже в бурю можно слать.
Персис приняла это как намёк. Ей совсем не хотелось подниматься по лестнице в свою комнату с закрытыми ставнями. Но Лидия уже задула одну свечу и взяла другую. Персис тоже неохотно встала, прикрыла рукой огонек последней свечи и последовала за Лидией по лестнице. Она хотела бы попросить Молли переночевать с ней, но гордость помешала ей сказать об этом.
В своей комнате она сняла только платье и туфли, надела пеньюар и легла в широкую кровать, готовая к неожиданной тревоге. Но, наверное, Лидия всё же права: можно ко всему привыкнуть, в том числе и к звукам бури. Несмотря на страх, который было так трудно скрывать, Персис погрузилась в тревожный сон.
Очень тревожный сон… Снова стояла она, прижавшись к стене в верхнем коридоре, слушала шорох, который могли производить невидимые шёлковые юбки, задевающие за пол, видела неторопливо раскачивающиеся огоньки. Но на этот раз, несмотря на все усилия высвободиться, что-то увлекло её вслед за этим бесплотным присутствием.
Потом стены коридора исчезли, исчез и дом. Она оказалась под открытым небом, хотя поблизости виднелась каменная стена. Ни следа бури. Необыкновенно тихая ночь, не слышно звуков насекомых, не шелестит ветер, только шорох обозначает невидимое присутствие.
Они подошли к дальней стороне стены. Огоньки теперь двинулись быстрее, но по-прежнему всегда держались вместе. Потом медленно, очень медленно опустились к земле. Казалось, они ушли в неё, потому что Персис больше их не видела. И как только они исчезли, девушка освободилась.
